Эта история произошла ровно двадцать шесть лет назад. Тогда моя младшая дочь Гюней пошла в школу, в первый класс и ей исполнилось семь лет. Сложилось так, что отводил ее в школу во вторую смену и приводил домой я. Жена тогда работала и училась в аспирантуре в научно-исследовательском институте за городом, ездила туда утром на институтском автобусе и только вечером возвращалась домой. Мы тогда жили в центре, близ площади Азнефть, работал я в научной лаборатории около станции метро «Бакы Совети» - нынешняя «Ичеришехэр», в двух шагах, а водил ее в известную школу номер 190 около рынка «Пассаж» и урологической больницы, тоже совсем близко.
Однажды я задержался на работе. Обычно сразу после работы я забирал ребенка, возможно, даже первым из родителей забирал, потому что выходил в шесть, быстро шел за ней и отводил домой. А на этот раз получилось так, что задержался, не смог вырваться вовремя. Прошло полчаса, минут сорок, я кое-как закруглился и помчался за ней. А задержался я вот почему – мы были молоды, с трудом сводили концы с концами, поэтому я нашел возможность подработать после работы, принести домой немного денег. Иду я и думаю, ну да, опоздал, ну и что? Ребенок не на улице, не одна, ничего с ней не сделается, подождет, в конце-концов, это дело я взял не из своего каприза, не для прихоти…
Дело было в середине декабря, темнело рано. Когда я дошел до школы уже было темно, в здании был выключен свет и только в фойе тускло светилась пара ламп. Увидел ее и сразу понял, что плакала – у нее были такие круглые щечки, и вот на них остались следы высохших слез, глаза припухли, а сама бледная… Как сейчас помню – стоит она одиноко в большом полутемном фойе в красном таком комбинезончике старшей сестры, который донашивала. Всех детей разобрали, осталась она одна, на щеках – следы слез. Как только увидела меня, встрепенулась, подбежала, обняла мои колени и снова заплакала. Из комнаты вышла дежурная:
- Гюней, говорила я тебе, не плачь, придет твой папа? Видишь, не плачь.
Я тоже успокаиваю ее:
- Зачем ты плачешь, Гюней? Видишь, пришел папа. Ну перестань!
А она все всхлипывает, не может успокоиться, плачет горько так, с придыханием, «Аа-а-аа-а», навзрыд. Всхлипывает, говорит захлебываясь слезами и снова всхлипывает:
- Папа, почему ты не пришел?! Ведь я ждала, ждала! Тут одна девочка сказала мне, что твой папа не придет! Я подумала, что ты не придешь! Ты никогда, никогда не придешь! И я навсегда останусь здесь одна!..
Знаете, четверть века прошло, но помню как сейчас, до чего мне стало стыдно, сжалось, заболело, заныло сердце. Стыдно перед ребенком. Ведь это ребенок, у него свой мир, свои понятия и логика. Она ждала, ждала, - она ведь привыкла, что ее забирают первой, может быть, даже гордилась этим, дети так любят гордиться чем-нибудь, каким-нибудь пустяком. Тем временем других детей разбирали родители, и какая-то девочка постарше, - тоже ребенок, что с нее взять, - чтобы досадить моей, сказала, «Твой папа не придет!» И Гюней по-детски поверила, что папа действительно не придет. Представьте, простодушная семилетняя девочка, крохотулька, которая на мгновение, на минуту поверила, что папа и мама за ней не придут никогда, она осталась одна-одиношенька в мире, что кажется в детстве, без родителей, таким большим и страшным, когда темно. А Гюней ждала одна больше чем полчаса…
Рассказ отражает точку зрения автора
Однажды я задержался на работе. Обычно сразу после работы я забирал ребенка, возможно, даже первым из родителей забирал, потому что выходил в шесть, быстро шел за ней и отводил домой. А на этот раз получилось так, что задержался, не смог вырваться вовремя. Прошло полчаса, минут сорок, я кое-как закруглился и помчался за ней. А задержался я вот почему – мы были молоды, с трудом сводили концы с концами, поэтому я нашел возможность подработать после работы, принести домой немного денег. Иду я и думаю, ну да, опоздал, ну и что? Ребенок не на улице, не одна, ничего с ней не сделается, подождет, в конце-концов, это дело я взял не из своего каприза, не для прихоти…
Дело было в середине декабря, темнело рано. Когда я дошел до школы уже было темно, в здании был выключен свет и только в фойе тускло светилась пара ламп. Увидел ее и сразу понял, что плакала – у нее были такие круглые щечки, и вот на них остались следы высохших слез, глаза припухли, а сама бледная… Как сейчас помню – стоит она одиноко в большом полутемном фойе в красном таком комбинезончике старшей сестры, который донашивала. Всех детей разобрали, осталась она одна, на щеках – следы слез. Как только увидела меня, встрепенулась, подбежала, обняла мои колени и снова заплакала. Из комнаты вышла дежурная:
- Гюней, говорила я тебе, не плачь, придет твой папа? Видишь, не плачь.
Я тоже успокаиваю ее:
- Зачем ты плачешь, Гюней? Видишь, пришел папа. Ну перестань!
А она все всхлипывает, не может успокоиться, плачет горько так, с придыханием, «Аа-а-аа-а», навзрыд. Всхлипывает, говорит захлебываясь слезами и снова всхлипывает:
- Папа, почему ты не пришел?! Ведь я ждала, ждала! Тут одна девочка сказала мне, что твой папа не придет! Я подумала, что ты не придешь! Ты никогда, никогда не придешь! И я навсегда останусь здесь одна!..
Знаете, четверть века прошло, но помню как сейчас, до чего мне стало стыдно, сжалось, заболело, заныло сердце. Стыдно перед ребенком. Ведь это ребенок, у него свой мир, свои понятия и логика. Она ждала, ждала, - она ведь привыкла, что ее забирают первой, может быть, даже гордилась этим, дети так любят гордиться чем-нибудь, каким-нибудь пустяком. Тем временем других детей разбирали родители, и какая-то девочка постарше, - тоже ребенок, что с нее взять, - чтобы досадить моей, сказала, «Твой папа не придет!» И Гюней по-детски поверила, что папа действительно не придет. Представьте, простодушная семилетняя девочка, крохотулька, которая на мгновение, на минуту поверила, что папа и мама за ней не придут никогда, она осталась одна-одиношенька в мире, что кажется в детстве, без родителей, таким большим и страшным, когда темно. А Гюней ждала одна больше чем полчаса…
Рассказ отражает точку зрения автора