22 июня исполняется 70 лет со дня нападения нацистской Германии на Советский Союз. "План Барбаросса" – так был назван Гитлером державшийся в секрете до последнего момента план похода на Восток. Мюнхенский историк Кристиан Хартманн – автор нескольких работ о второй мировой войне, в том числе и вышедшей совсем недавно книги "Операция Барбаросса".
В интервью Радио Свобода Кристиан Хартманн рассказал о том, что сегодня известно историкам о последовательности событий ночи с 21 на 22 июня 1941 года в Берлине и Москве.
– Последовательность событий была определена намерениями Германии внезапно, без объявления войны напасть на СССР, и план этот, конечно же, старались максимально долго сохранить в секрете. Поэтому в ночь на 22 июня в 3.15 без какого-либо объявления войны с немецкой стороны был открыт огонь по советским позициям. Только после этого состоялись две встречи между немецкими и советскими дипломатами. Одна – в 4 часа ночи в Берлине, где немецкий министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп принял посла СССР Владимира Деканозова и объявил ему, что по причине угрозы, исходящей от СССР, рейх был вынужден начать ответные военные действия. Это было не официальным объявлением войны, а введением сомнительного понятия "Ответные военные действия". Где-то через полтора часа, примерно в 5.30 минут по германскому времени похожая встреча состоялась в Москве, где немецкий посол Вернер фон дер Шулленбург встретился с Молотовым и произнес примерно те же слова, что и Риббентроп, но также не стал зачитывать меморандум, может быть, еще и потому, что он был другом страны. Нападение было для него большой личной трагедией, и передать сообщение об этом было для него тяжким грузом. В конце войны, как известно, он был казнен в числе заговорщиков, намеревавшихся убить Гитлера.
– Есть сведения, что Шулленбург якобы предупреждал Сталина о готовящемся нападении и даже называл точную дату.
– Документов, подтверждающих это нет, есть только легенда, а факты говорят о том, что СССР оказался абсолютно неподготовленным в военном отношении к нападению Германии. Сталин не хотел верить в нападение Гитлера, и поэтому попытку немецкого посла предупредить его я представляю себе с трудом.
– Что из изложенных в меморандуме обвинений в адрес СССР со стороны руководства Германии соответствовало фактам?
– Меморандум – это, конечно же, пропагандистская атака, начатая в тот же день, 22 июня. Задачей ее было переложить на СССР вину за начало военных действий. В меморандуме, например, игнорируется сговор между Германией и СССР о разделе территорий в качестве добычи, игнорируется тот факт, что СССР выступил против Финляндии и Румынии с согласия Германии. И сам тезис превентивной войны – это продукт германского министерства пропаганды и лично Йозефа Геббельса. Истинно лишь то, что планы нападения на СССР Гитлер лелеял задолго до самого нападения. Эту цель он впервые обозначил еще в 1924 году в "Майн Кампф", затем эти же намерения он высказал в секретном выступлении перед генералитетом. Совсем недавно были найдены документы 1939 года, в которых изложены планы войны с СССР в союзе с Польшей. Позднее, после побед на западном фронте, Германия начала планировать совершенно самостоятельный поход на Восток. При этом ни в политическом, ни в военном руководстве не говорилось об угрозе со стороны СССР.
Один из стратегов, разрабатывавших операцию "Барбаросса", генерал-майор Эрих Маркс написал в своем докладе от 5 августа 1940 года: "Русские не проявят к нам любви и не помогут нам своем нападением". Геббельс сказал в тоже время: "Многие у нас предполагают, что Сталин ищет пути сближения с нами. Хотелось бы надеяться, что нет". Немецкие войска вблизи границы сообщали о том, что они не видят никаких угроз со стороны советской армии. Военная доктрина СССР подразумевала расположение армии в непосредственной близости от границы, что впоследствии стало для многих тысяч советских военнослужащих роковым. Сама доктрина формулировалась примерно так: "если противник совершит нападение на СССР, мы попытаемся незамедлительно отбросить его назад, перенести военные действия на его территорию". Сталин знал, что его армия не готова к войне и желал мира на своих западных границах. Нацистское руководство, в свою очередь, тоже знало, что Сталин стремится к миру с Германией.
– Как вам кажется, несет ли Сталин, подписавший пакт о ненападении, вину за развязывание второй мировой войны?
– Конечно, Сталин несет значительную часть вины в развязывании второй мировой войны. Инициатива исходила от Германии, это ясно, но без прикрытия Сталиным тыла, Гитлер не смог бы так эффективно осуществить свои агрессивные планы, я имею в виду завоевание Польши и победу на западе. Поддержка со стороны Сталина в этом деле была решающим фактором.
– Выходит, что Гитлер попросту перехитрил Сталина, обыграл его в политические шахмат?
– Можно сказать, что Сталин обманул сам себя, что выглядит гротескно, поскольку он был известен свой подозрительностью. Он никому не доверял, везде и во всех видел врагов. И именно он позволил Гитлеру обвести себя вокруг пальца. Одно из объяснений этого феномена я вижу в большевистской идеологии, которая была очень догматичной. Сталин мыслил доктринами. Он сам внушил себе, что пакт с Германией был удачным и правильным решением для СССР, он хотел, чтобы в течение 10 лет действовал гарантированный этим договором мир, и выдал желаемое за действительное. В этой политической шахматной партии Гитлер показал себя продувной бестией, более изворотливым, маневренным игроком, как минимум, в начальной фазе подготовки агрессии. Но с началом войны советская внешняя политика научилась действовать искусно и быстро, она стала обрастать новыми отношениями – такими, о которых до 1941 года и мечтать не могла, например, с Великобританией, США, другими европейскими странами. Гитлер же, в свою очередь, с началом войны сдал почти все дипломатические позиции.
Радио Свобода
В интервью Радио Свобода Кристиан Хартманн рассказал о том, что сегодня известно историкам о последовательности событий ночи с 21 на 22 июня 1941 года в Берлине и Москве.
– Последовательность событий была определена намерениями Германии внезапно, без объявления войны напасть на СССР, и план этот, конечно же, старались максимально долго сохранить в секрете. Поэтому в ночь на 22 июня в 3.15 без какого-либо объявления войны с немецкой стороны был открыт огонь по советским позициям. Только после этого состоялись две встречи между немецкими и советскими дипломатами. Одна – в 4 часа ночи в Берлине, где немецкий министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп принял посла СССР Владимира Деканозова и объявил ему, что по причине угрозы, исходящей от СССР, рейх был вынужден начать ответные военные действия. Это было не официальным объявлением войны, а введением сомнительного понятия "Ответные военные действия". Где-то через полтора часа, примерно в 5.30 минут по германскому времени похожая встреча состоялась в Москве, где немецкий посол Вернер фон дер Шулленбург встретился с Молотовым и произнес примерно те же слова, что и Риббентроп, но также не стал зачитывать меморандум, может быть, еще и потому, что он был другом страны. Нападение было для него большой личной трагедией, и передать сообщение об этом было для него тяжким грузом. В конце войны, как известно, он был казнен в числе заговорщиков, намеревавшихся убить Гитлера.
– Есть сведения, что Шулленбург якобы предупреждал Сталина о готовящемся нападении и даже называл точную дату.
– Документов, подтверждающих это нет, есть только легенда, а факты говорят о том, что СССР оказался абсолютно неподготовленным в военном отношении к нападению Германии. Сталин не хотел верить в нападение Гитлера, и поэтому попытку немецкого посла предупредить его я представляю себе с трудом.
– Что из изложенных в меморандуме обвинений в адрес СССР со стороны руководства Германии соответствовало фактам?
– Меморандум – это, конечно же, пропагандистская атака, начатая в тот же день, 22 июня. Задачей ее было переложить на СССР вину за начало военных действий. В меморандуме, например, игнорируется сговор между Германией и СССР о разделе территорий в качестве добычи, игнорируется тот факт, что СССР выступил против Финляндии и Румынии с согласия Германии. И сам тезис превентивной войны – это продукт германского министерства пропаганды и лично Йозефа Геббельса. Истинно лишь то, что планы нападения на СССР Гитлер лелеял задолго до самого нападения. Эту цель он впервые обозначил еще в 1924 году в "Майн Кампф", затем эти же намерения он высказал в секретном выступлении перед генералитетом. Совсем недавно были найдены документы 1939 года, в которых изложены планы войны с СССР в союзе с Польшей. Позднее, после побед на западном фронте, Германия начала планировать совершенно самостоятельный поход на Восток. При этом ни в политическом, ни в военном руководстве не говорилось об угрозе со стороны СССР.
Один из стратегов, разрабатывавших операцию "Барбаросса", генерал-майор Эрих Маркс написал в своем докладе от 5 августа 1940 года: "Русские не проявят к нам любви и не помогут нам своем нападением". Геббельс сказал в тоже время: "Многие у нас предполагают, что Сталин ищет пути сближения с нами. Хотелось бы надеяться, что нет". Немецкие войска вблизи границы сообщали о том, что они не видят никаких угроз со стороны советской армии. Военная доктрина СССР подразумевала расположение армии в непосредственной близости от границы, что впоследствии стало для многих тысяч советских военнослужащих роковым. Сама доктрина формулировалась примерно так: "если противник совершит нападение на СССР, мы попытаемся незамедлительно отбросить его назад, перенести военные действия на его территорию". Сталин знал, что его армия не готова к войне и желал мира на своих западных границах. Нацистское руководство, в свою очередь, тоже знало, что Сталин стремится к миру с Германией.
– Как вам кажется, несет ли Сталин, подписавший пакт о ненападении, вину за развязывание второй мировой войны?
– Конечно, Сталин несет значительную часть вины в развязывании второй мировой войны. Инициатива исходила от Германии, это ясно, но без прикрытия Сталиным тыла, Гитлер не смог бы так эффективно осуществить свои агрессивные планы, я имею в виду завоевание Польши и победу на западе. Поддержка со стороны Сталина в этом деле была решающим фактором.
– Выходит, что Гитлер попросту перехитрил Сталина, обыграл его в политические шахмат?
– Можно сказать, что Сталин обманул сам себя, что выглядит гротескно, поскольку он был известен свой подозрительностью. Он никому не доверял, везде и во всех видел врагов. И именно он позволил Гитлеру обвести себя вокруг пальца. Одно из объяснений этого феномена я вижу в большевистской идеологии, которая была очень догматичной. Сталин мыслил доктринами. Он сам внушил себе, что пакт с Германией был удачным и правильным решением для СССР, он хотел, чтобы в течение 10 лет действовал гарантированный этим договором мир, и выдал желаемое за действительное. В этой политической шахматной партии Гитлер показал себя продувной бестией, более изворотливым, маневренным игроком, как минимум, в начальной фазе подготовки агрессии. Но с началом войны советская внешняя политика научилась действовать искусно и быстро, она стала обрастать новыми отношениями – такими, о которых до 1941 года и мечтать не могла, например, с Великобританией, США, другими европейскими странами. Гитлер же, в свою очередь, с началом войны сдал почти все дипломатические позиции.
Радио Свобода