(Окончание)
Я встретилась со своей абхазской подругой. Мы обе искренне обрадовались этой встрече. Нас связывал тот прошлый Сухуми, который одинаково дорог всем, кто в нем родился и вырос, и просто в нем жил. Моя подруга правильно отметила, что родным город делают не дома и стены, а близкие и дорогие люди. Она скучала по Тбилиси, где жил человек, которого она когда-то очень любила... Мы расказали друг другу о проблемах: она – об одиночестве и тоскливой однообразной жизни, я – об участи переселенцев, страхе перед выселением из компактных центров и вторичной депортации, она – о ностальгии по грузинским соседям и близким, я – о том, что муж опять без работы.
Мы, группа журналистов, получили неожиданное приглашение на ужин от министра финансов Абхазии. За роскошным застольем говорили только о любви и о том, что связывает, а не разъединяет. Шутили все: карабахцы и бакинцы, лондонцы и ереванцы, сухумчане и тбилисцы. В самый разгар застолья министр совершенно неожиданно спел несколько грузинских песен с большим вдохновением и проникновением, а беженец из Азербайджана Алеша Манвелян самозабвенно запел азербайджанские народные. Это было незабываемо.
ГРУЗИНСКИЕ ЕВРЕИ
Совсем недавно в интернете, в одной статье о происхождении грузинских евреев, я прочла следующее предположение: грузинские евреи с этнической точки зрения не евреи, а грузины, отличающиеся от остального населения страны лишь своей религией. Не буду отрицать или опровергать вышесказанное, это работа историков и теологов, но могу сказать одно: грузинский дух, язык, культура, особенности поведения и характера грузинских евреев отражают их необычайную близость с грузинами. О том, как грузинские евреи в Израиле сохранили грузинский, как родной язык, сохранили традиции и обычаи, написано немало книг и снято много фильмов. Отдельные сюжеты из фильмов Георгия Данелия «Мимино» и «Паспорт» потрясающе демонстрируют этот феномен...
Однако в Нью-Йорке я столкнулась с несколько иным примером. Как-то, ожидая приема врача, я услышала, как рядом со мной немолодая женщина успокаивала свою пожилую мать, сидящую в инвалидном кресле, разговаривая с ней на грузинском. Мне так захотелось с ними пообщаться, что я сказала им по-грузински о том, что тест, который предстоит пройти пожилой женщине, абсолютно безболезненный. Старушка улыбнулась и тихо пробормотала: «Гаихаре» (Возрадуйся), а потом добавила: «Картвели хар»? (Ты грузинка?)». Я говорю: «Да, недавно с семьей приехали...» Тут в наш разговор включилась ее дочь: «Я думала, наших там уже совсем никого не осталось...» Я недоуменно взглянула на нее. Она поняла и тут же добавила: «Так ты грузинка, а не грузинская еврейка?». Я отвечаю, мол, да, грузинка, из Абхазии, из Сухуми, но после войны жила в Тбилиси, а вы, мол, откуда? «Мы из Тбилиси, - отвечает она, - на проспекте Церетели жили, но вот уже почти двадцать лет в Америке...». «А в Грузию ездили после иммиграции? » - поинтересовалась я. «Нет, не ездила, что мне там делать, никого там не осталось, ни родных, ни друзей. Я на Грузинском телевидении работала вместе с матерью Тамрико (Тамарой - прим.ред.) Гвердцители, так вот все мои сотрудники и друзья разъехались, кто в Европе, а кто в Америке...» «А по городу не скучаете, - не отставала я, - знаете, какой красивый сейчас Тбилиси?». «Нет, я по близким людям скучаю, а их там нет... А на холодные стены смотреть не хочется... Эх, какую страну разрушили, какой народ потеряли и раскидали по всему свету...» Мне в тот момент вдруг стало так больно, так горько, я задумалась над ее словами, не зная, что ответить, и тут она продолжила:
«А знаете, в Бруклине наши ресторан новый открыли, «Мцхета» называется, - она как-то оживилась, - я туда даже маму возила. Как соскучусь по грузинским блюдам, по музыке, еду туда с сестрой, там такая атмосфера, как-будто и вправду в Грузии находишься...». И тут я поняла, как на самом деле она тоскует по прошлой жизни, по Грузии, как скучает по всему грузинскому. Пока мы беседовали, мать Тамары (так звали мою собеседницу) внимательно и задумчиво нас слушала.
...Я вспомнила, как недавно впервые в Нью Йорке попала на поминки к грузинским евреям (приехавшим в Америку через Израиль из Абхазии). Меня пригласила моя сухумская подруга. Грузинские блюда, ведение поминального застолья на грузинском языке, последовательность тостов и, самое главное, воспоминания о Сухуми, о соседях, друзьях... Кто-то недавно посетил грузинскую родину и с восторгом рассказывал о своей поездке, другие только собирались поехать в Тбилиси, сетуя на то, что в Сухуми попасть невозможно без специального пропуска...
Меня, наконец, вызвали на прием к доктору, я спешно попрощалась с новыми знакомыми, и вдруг пожилая женщина неожиданно взяла меня за руку, печально улыбаясь, посмотрела на меня и тихо сказала: «Каргад икави, швило, ар дакарго Сакартвело...» (Всего тебе хорошего, дочка, не теряй Грузию). В глазах ее были слезы.
ЦВЕТ НОСТАЛЬГИИ
А я еще раз задумалась о том, что, несмотря на толерантность моего характера и космополитичность моей жизненной географии, ничто и никогда не помешает мне оставаться дочерью своего народа.
...Именно здесь, в Нью-Йорке, я испытала ностальгию особого цвета, похожую на виноградную лозу в руках «отца солдата», похожую на фильм Мгеладзе «Корни», ностальгию, звучащую, как известная песня иммигрантов, которую так трогательно и проникновенно поют во всех грузинских ресторанах Америки...
Август 2011, Нью-Йорк
Статья отражает точку зрения автора
Я встретилась со своей абхазской подругой. Мы обе искренне обрадовались этой встрече. Нас связывал тот прошлый Сухуми, который одинаково дорог всем, кто в нем родился и вырос, и просто в нем жил. Моя подруга правильно отметила, что родным город делают не дома и стены, а близкие и дорогие люди. Она скучала по Тбилиси, где жил человек, которого она когда-то очень любила... Мы расказали друг другу о проблемах: она – об одиночестве и тоскливой однообразной жизни, я – об участи переселенцев, страхе перед выселением из компактных центров и вторичной депортации, она – о ностальгии по грузинским соседям и близким, я – о том, что муж опять без работы.
Мы, группа журналистов, получили неожиданное приглашение на ужин от министра финансов Абхазии. За роскошным застольем говорили только о любви и о том, что связывает, а не разъединяет. Шутили все: карабахцы и бакинцы, лондонцы и ереванцы, сухумчане и тбилисцы. В самый разгар застолья министр совершенно неожиданно спел несколько грузинских песен с большим вдохновением и проникновением, а беженец из Азербайджана Алеша Манвелян самозабвенно запел азербайджанские народные. Это было незабываемо.
ГРУЗИНСКИЕ ЕВРЕИ
Совсем недавно в интернете, в одной статье о происхождении грузинских евреев, я прочла следующее предположение: грузинские евреи с этнической точки зрения не евреи, а грузины, отличающиеся от остального населения страны лишь своей религией. Не буду отрицать или опровергать вышесказанное, это работа историков и теологов, но могу сказать одно: грузинский дух, язык, культура, особенности поведения и характера грузинских евреев отражают их необычайную близость с грузинами. О том, как грузинские евреи в Израиле сохранили грузинский, как родной язык, сохранили традиции и обычаи, написано немало книг и снято много фильмов. Отдельные сюжеты из фильмов Георгия Данелия «Мимино» и «Паспорт» потрясающе демонстрируют этот феномен...
Однако в Нью-Йорке я столкнулась с несколько иным примером. Как-то, ожидая приема врача, я услышала, как рядом со мной немолодая женщина успокаивала свою пожилую мать, сидящую в инвалидном кресле, разговаривая с ней на грузинском. Мне так захотелось с ними пообщаться, что я сказала им по-грузински о том, что тест, который предстоит пройти пожилой женщине, абсолютно безболезненный. Старушка улыбнулась и тихо пробормотала: «Гаихаре» (Возрадуйся), а потом добавила: «Картвели хар»? (Ты грузинка?)». Я говорю: «Да, недавно с семьей приехали...» Тут в наш разговор включилась ее дочь: «Я думала, наших там уже совсем никого не осталось...» Я недоуменно взглянула на нее. Она поняла и тут же добавила: «Так ты грузинка, а не грузинская еврейка?». Я отвечаю, мол, да, грузинка, из Абхазии, из Сухуми, но после войны жила в Тбилиси, а вы, мол, откуда? «Мы из Тбилиси, - отвечает она, - на проспекте Церетели жили, но вот уже почти двадцать лет в Америке...». «А в Грузию ездили после иммиграции? » - поинтересовалась я. «Нет, не ездила, что мне там делать, никого там не осталось, ни родных, ни друзей. Я на Грузинском телевидении работала вместе с матерью Тамрико (Тамарой - прим.ред.) Гвердцители, так вот все мои сотрудники и друзья разъехались, кто в Европе, а кто в Америке...» «А по городу не скучаете, - не отставала я, - знаете, какой красивый сейчас Тбилиси?». «Нет, я по близким людям скучаю, а их там нет... А на холодные стены смотреть не хочется... Эх, какую страну разрушили, какой народ потеряли и раскидали по всему свету...» Мне в тот момент вдруг стало так больно, так горько, я задумалась над ее словами, не зная, что ответить, и тут она продолжила:
«А знаете, в Бруклине наши ресторан новый открыли, «Мцхета» называется, - она как-то оживилась, - я туда даже маму возила. Как соскучусь по грузинским блюдам, по музыке, еду туда с сестрой, там такая атмосфера, как-будто и вправду в Грузии находишься...». И тут я поняла, как на самом деле она тоскует по прошлой жизни, по Грузии, как скучает по всему грузинскому. Пока мы беседовали, мать Тамары (так звали мою собеседницу) внимательно и задумчиво нас слушала.
...Я вспомнила, как недавно впервые в Нью Йорке попала на поминки к грузинским евреям (приехавшим в Америку через Израиль из Абхазии). Меня пригласила моя сухумская подруга. Грузинские блюда, ведение поминального застолья на грузинском языке, последовательность тостов и, самое главное, воспоминания о Сухуми, о соседях, друзьях... Кто-то недавно посетил грузинскую родину и с восторгом рассказывал о своей поездке, другие только собирались поехать в Тбилиси, сетуя на то, что в Сухуми попасть невозможно без специального пропуска...
Меня, наконец, вызвали на прием к доктору, я спешно попрощалась с новыми знакомыми, и вдруг пожилая женщина неожиданно взяла меня за руку, печально улыбаясь, посмотрела на меня и тихо сказала: «Каргад икави, швило, ар дакарго Сакартвело...» (Всего тебе хорошего, дочка, не теряй Грузию). В глазах ее были слезы.
ЦВЕТ НОСТАЛЬГИИ
А я еще раз задумалась о том, что, несмотря на толерантность моего характера и космополитичность моей жизненной географии, ничто и никогда не помешает мне оставаться дочерью своего народа.
...Именно здесь, в Нью-Йорке, я испытала ностальгию особого цвета, похожую на виноградную лозу в руках «отца солдата», похожую на фильм Мгеладзе «Корни», ностальгию, звучащую, как известная песня иммигрантов, которую так трогательно и проникновенно поют во всех грузинских ресторанах Америки...
Август 2011, Нью-Йорк
Статья отражает точку зрения автора