Лауреат Букера-2003 Рубен Давид Гонсалес Гальего в интервью Радио Свобода попросил включить его в жюри премии "Русский Букер десятилетия" - чтобы исключить вероятность присуждения Букера за 2000-е годы его книге "Белое на черном".
Парализованный от рождения, Рубен Гальего с полутора лет находился в различных детских домах СССР. Более чем драматический опыт выживания Гальего описал в автобиографическом романе "Белое на черном" (журнальный вариант - "Черным по белому"). В 2003-м году роман получил премию "Русский Букер". Как отметил литературный секретарь премии, критик Игорь Шайтанов, "Рубен Гальего получил премию именно потому, что написал хорошую книгу".
16 августа 2011 года Рубен Гальего вместе со своей инвалидной коляской упал на рельсы метро в Вашингтоне (последние годы Гальего живет в США). Почти неделю Рубен провел в бессознательном состоянии. Пользователи сети собрали деньги в помощь Гальего (одна из наиболее типичных формулировок, сопровождавших перечисление средств: "Книга "Белое на черном" помогла мне, сейчас моя очередь"). Параллельно шел сбор подписей под письмом с просьбой присудить Рубену Гальего - лауреату премии "Русский Букер" за 2003-й год - премию "Русский Букер десятилетия", судьба которой решается в конце 2011 года.
Несколько дней назад Рубен Гальего был выписан из больницы, где он провел почти месяц: реанимация, операции, начало курса восстановления...
- Как вы сейчас?
- Все нормально. Я очень хорошо себя чувствую, если словосочетание "очень хорошо" применимо в моей ситуации. А так все гораздо лучше, прогрессивнее.
- Что, собственно, произошло с вами 16 августа в Вашингтоне на станции подземки?
- Никто не умер. Конкретно сказать я не могу - нужен абсолютно посторонний, незаинтересованный и не участвовавший в этом свидетель. Все что я помню: я зашел в дверь вагона, и меня оттуда выбросило.Я упал на рельсы.
- "Зашел" означает, что вы заехали в своей инвалидной коляске.
- Да, полколяски уже было в вагоне.
- Сообщалось о том, что коляска, которая весит 100 кг, упала на вас.
- Это не совсем так. Она упала вслед за мной. И какой-то кусок, может быть, меня и задел. Романтично, забавно, ажиотажно, может быть, звучит: 100 кг упали на человека, но я не думаю, что вся коляска упала на меня. Основной удар пришелся по ногам.
- Какой поставлен диагноз?
- Множественные переломы, сотрясение... Ничего страшного и опасного не было. Неприятно, конечно. Врачи хорошие. Я провел без сознания приблизительно 5 дней.
- В конце августа в российской сети начали сбор средств в помощь вам. Хоть чем-то помогло?
- Еще как. Расходы на мое лечение полностью покрываются страховкой. Но дело в том, что в больнице люди занятые - медсестра и нянечки работают буквально по секундам. А я нуждаюсь, нуждался и буду нуждаться в ежесекундной помощи. И те деньги, которые собрали в интернете, пошли на наем постоянной сиделки и присутствующей медсестры. Это повлияло на возможность регулярно пить, регулярно ходить в туалет, сохранить многие функции, нужные человеку в повседневности. Это изменило мою жизнь, я могу сказать. Это вылечило меня едва ли не в большей степени, чем помощь врачей. Это гениальная помощь - от тех людей, что прислали деньги, и от тех, кто был близко... Особое "спасибо" я бы хотел сказать тем, кто не смог прислать - хотел, но не мог: очень трудно пересылать деньги из России в Америку, я знаю об этом. Все равно помощь оказалась помощью.
- Более 600 человек подписались под письмом с просьбой о присуждении вам премии "Букер десятилетия". Наконец, появилась возможность спросить вас об отношении к этой идее. Этого ждут очень многие - как ее сторонники, так и противники.
- Я уверен, что и сторонники, и противники идеи "Букер десятилетия - Рубену Гальего", теперь, когда мы все убедились, что Рубен жив, отнесутся к этой идее с пониманием, с иронией и с большим-большим запасом юмора. Те, кто читал мои книги, мои статьи, те, кто знает меня - все эти люди понимают, как Рубен к этому отнесется. Рубен, конечно, не будет в публичном месте употреблять непубличные выражения. Скажем так, я не стану выражать свою злость, обиду, не буду говорить "ну что же вы, люди, вы не поняли..."
То, что вы сделали - уже хорошо, вы молодцы. Но никаких премий не нужно: ни десятилетия, ни тысячелетия. Думаю, что если бы в письме не было просьбы о вручении Рубену чего-то, а просто было выражено пожелание Рубену долгих лет жизни, или просто подписи за то, что Рубен хороший человек, я думаю, что подписей было бы не меньше. В этом случае, конкретизация, а именно - сбор подписей за какую-то премию - это немного наивно, но эмоционально понятно. Конечно, я категорически против этого.
- Однако, может случится так, что жюри без оглядки на какие-то просьбы возьмет и присудит вам "Букер десятилетия" - просто за книгу, уже отмеченную Букеровской премией и написанную в "нулевых".
- До этого, конечно же, жюри хотя бы из человеческих соображений должно будет связаться со мной. Потому что все-таки я живой человек, у меня есть чувства, нервы. И то, что я интеллигентно высказываюсь, не значит, что со мной можно не считаться. Конечно, я попрошу жюри, чтобы этого не случилось. Лучший способ - включить меня в жюри "Букера десятилетия": в этом случае "Белое на черном" с гарантией выпадает из числа претендентов. И вручить премию хорошему молодому человеку, наивному, наглому. По крайней мере, такому, какой я был, когда мне вручали Букера-2003.
- Среди 49 книг (если исключить вашу), которые вошли в шорт-листы "Русского Букера" за 10 лет и претендуют на "Букера десятилетия", есть такие - написанные молодыми и наглыми?
- Конечно. Уверен в этом - хоть не исследовал этот вопрос и не читал все книги... Мне не нравится сама идея "Букера десятилетия". Не нравится бронзовением.
- Думаете, кто-то, получив такого Букера - будь то Рубен Давид Гонсалес Гальего или другой автор - автоматически бронзовеет?
- Я точно знаю, что ни я, ни лауреат Букера-2001 Люся Улицкая от этого не забронзовели бы. Могу ручаться только за того, кого знаю конкретно. Просто будем смеяться и постоянно извиняться. Нам будет морально неловко... А вот это - вручать премии тем, у кого уже есть премия - мне кажется очень плохой традицией, очень плохим шагом.
- Какой хороший?
- Например, учредить премию библиотекарей. Мы пишем для литературных критиков, мы пишем для случайных прохожих - и мы пишем для библиотекарей. Все эти бесчисленные книги - их ведь кто-то носит, подклеивает, переплетает, выдает. Их воруют, наконец; а библиотекари закупают новые фонды, борются за эти фонды. Это люди, для которых мы пишем. Если мне бы была вручена такая маленькая премия - например, "Библиотекарь России", - то я бы ею жутко гордился.
- А еще от кого?
- Премия дальнобойщиков, премия журналистов, заводчиков цветов, альпинистов. От альпинистов особенно-особенно было бы приятно.
- Почему именно от них?
- Это у меня в книге:
Я никогда не поднимусь на Эверест. Не будет долгих тренировок, медицинских проверок, переездов, гостиниц. Не буду проклинать погоду, скользкие тропы и отвесные уступы. Не будет промежуточных целей, гор больших и маленьких, ничего не будет. Может быть, если повезет, если очень повезет, я когда-нибудь увижу Тибет. Если повезет очень сильно, то меня подбросят на вертолете до первого сборного пункта, до первого и последнего “нельзя”. Я увижу горы, сумасшедших альпинистов, бросающих вызов себе и природе. После возвращения, если им повезет и они вернутся с гор без потерь, они радостно и немного смущенно расскажут мне, как все было там, за границей моего “никогда”. Они по-доброму отнесутся ко мне, я знаю, я и сам такой же сумасшедший, как они. Все будет очень здорово. Только сам я на вершину не поднимусь никогда.
Это моя наглость. Сопоставление меня - щупленького, худенького тельца инвалида - и альпинистов. Гордых, высоких, могущих практически все...
Если мне удастся своим примером сказать: "Люди, давайте вручать тематические, осмысленные премии!" - то я буду счастлив, буду рад. А если ее вручат какому-нибудь молодому пареньку или девушке, то я буду рад в 20 тысяч раз больше. Сам ее вручу, напишу пару писем в поддержку. В любом случае, мы бы отличались от предыдущих поколений. От тех, кто давал премии одним и тем же - или давал премии, которые очень громко звучали, но ничего не значили. А мне бы хотелось наоборот: чтобы премия звучала не очень громко, скромно - та же премия библиотекарей, - но значила очень много. Понятно, что библиотекаря-то не обманешь, они лучше всех нас знают все эти книги. Сколько книг мы читаем - ну, 100-200 в год, в самом лучшем случае...
- Честно: чем еще вам можно помочь?
- Думать обо мне хорошо. Не вручать премии десятилетий, пятидесятилетий, столетий. Это что значит, что через 25 лет мою книгу на помойку выносить?! Нет! Я не согласен. Лет 50 она еще пробудет... Не давать мне нервничать: врачи запрещают, я еще слабенький очень. Оставить в покое немножечко, дать отдохнуть. Перечисленные деньги очень сильно помогли; нужно, конечно, сворачивать программу сбора денег, их уже достаточно. И еще нужно понимать, что каждую секунду, даже если вы ничего сейчас не делаете, вы мне помогаете - на оставшиеся деньги можно купить запасные части к коляске, можно потратить их на мои повседневные электротехнические и медицинские нужды.
Живите, радуйтесь, работайте. Выздоравливайте сами, кто болен. Не заболевайте - те, кто не болеет. И знайте, что для меня все сделано, что возможно - и будет сделано, что возможно, в том числе используя уже собранные вами деньги. Спасибо огромное всем! Это здорово - знать, что ты можешь купить деталь к коляске; наверное, каждый, кто сталкивался с покупкой инсулина и подобных вещей, понимает меня и понимает жертвователей - милых, добрых, хороших.
А еще мне можно помочь романтичным отношением к жизни. Пониманием того, что - вот, человеку стало плохо, и столько незнакомых людей, практически не сговариваясь, решили добровольно помочь... Это ведь лучше всяких премий, согласитесь - очнувшись, узнать, что столько людей хотят, чтобы ты жил дальше! Тем более в такой момент. Просыпаешься от наркоза, все болит, никакому нормальному человеку жить не хочется - и узнаешь, что столько людей хотят, чтобы ты жил. И тогда вздыхаешь: "Ну, что ж... Раз люди хотят - придется".
Радио Свобода
Парализованный от рождения, Рубен Гальего с полутора лет находился в различных детских домах СССР. Более чем драматический опыт выживания Гальего описал в автобиографическом романе "Белое на черном" (журнальный вариант - "Черным по белому"). В 2003-м году роман получил премию "Русский Букер". Как отметил литературный секретарь премии, критик Игорь Шайтанов, "Рубен Гальего получил премию именно потому, что написал хорошую книгу".
16 августа 2011 года Рубен Гальего вместе со своей инвалидной коляской упал на рельсы метро в Вашингтоне (последние годы Гальего живет в США). Почти неделю Рубен провел в бессознательном состоянии. Пользователи сети собрали деньги в помощь Гальего (одна из наиболее типичных формулировок, сопровождавших перечисление средств: "Книга "Белое на черном" помогла мне, сейчас моя очередь"). Параллельно шел сбор подписей под письмом с просьбой присудить Рубену Гальего - лауреату премии "Русский Букер" за 2003-й год - премию "Русский Букер десятилетия", судьба которой решается в конце 2011 года.
Несколько дней назад Рубен Гальего был выписан из больницы, где он провел почти месяц: реанимация, операции, начало курса восстановления...
- Как вы сейчас?
- Все нормально. Я очень хорошо себя чувствую, если словосочетание "очень хорошо" применимо в моей ситуации. А так все гораздо лучше, прогрессивнее.
- Что, собственно, произошло с вами 16 августа в Вашингтоне на станции подземки?
- Никто не умер. Конкретно сказать я не могу - нужен абсолютно посторонний, незаинтересованный и не участвовавший в этом свидетель. Все что я помню: я зашел в дверь вагона, и меня оттуда выбросило.Я упал на рельсы.
- "Зашел" означает, что вы заехали в своей инвалидной коляске.
- Да, полколяски уже было в вагоне.
- Сообщалось о том, что коляска, которая весит 100 кг, упала на вас.
- Это не совсем так. Она упала вслед за мной. И какой-то кусок, может быть, меня и задел. Романтично, забавно, ажиотажно, может быть, звучит: 100 кг упали на человека, но я не думаю, что вся коляска упала на меня. Основной удар пришелся по ногам.
- Какой поставлен диагноз?
- Множественные переломы, сотрясение... Ничего страшного и опасного не было. Неприятно, конечно. Врачи хорошие. Я провел без сознания приблизительно 5 дней.
- В конце августа в российской сети начали сбор средств в помощь вам. Хоть чем-то помогло?
- Еще как. Расходы на мое лечение полностью покрываются страховкой. Но дело в том, что в больнице люди занятые - медсестра и нянечки работают буквально по секундам. А я нуждаюсь, нуждался и буду нуждаться в ежесекундной помощи. И те деньги, которые собрали в интернете, пошли на наем постоянной сиделки и присутствующей медсестры. Это повлияло на возможность регулярно пить, регулярно ходить в туалет, сохранить многие функции, нужные человеку в повседневности. Это изменило мою жизнь, я могу сказать. Это вылечило меня едва ли не в большей степени, чем помощь врачей. Это гениальная помощь - от тех людей, что прислали деньги, и от тех, кто был близко... Особое "спасибо" я бы хотел сказать тем, кто не смог прислать - хотел, но не мог: очень трудно пересылать деньги из России в Америку, я знаю об этом. Все равно помощь оказалась помощью.
- Более 600 человек подписались под письмом с просьбой о присуждении вам премии "Букер десятилетия". Наконец, появилась возможность спросить вас об отношении к этой идее. Этого ждут очень многие - как ее сторонники, так и противники.
- Я уверен, что и сторонники, и противники идеи "Букер десятилетия - Рубену Гальего", теперь, когда мы все убедились, что Рубен жив, отнесутся к этой идее с пониманием, с иронией и с большим-большим запасом юмора. Те, кто читал мои книги, мои статьи, те, кто знает меня - все эти люди понимают, как Рубен к этому отнесется. Рубен, конечно, не будет в публичном месте употреблять непубличные выражения. Скажем так, я не стану выражать свою злость, обиду, не буду говорить "ну что же вы, люди, вы не поняли..."
То, что вы сделали - уже хорошо, вы молодцы. Но никаких премий не нужно: ни десятилетия, ни тысячелетия. Думаю, что если бы в письме не было просьбы о вручении Рубену чего-то, а просто было выражено пожелание Рубену долгих лет жизни, или просто подписи за то, что Рубен хороший человек, я думаю, что подписей было бы не меньше. В этом случае, конкретизация, а именно - сбор подписей за какую-то премию - это немного наивно, но эмоционально понятно. Конечно, я категорически против этого.
- Однако, может случится так, что жюри без оглядки на какие-то просьбы возьмет и присудит вам "Букер десятилетия" - просто за книгу, уже отмеченную Букеровской премией и написанную в "нулевых".
- До этого, конечно же, жюри хотя бы из человеческих соображений должно будет связаться со мной. Потому что все-таки я живой человек, у меня есть чувства, нервы. И то, что я интеллигентно высказываюсь, не значит, что со мной можно не считаться. Конечно, я попрошу жюри, чтобы этого не случилось. Лучший способ - включить меня в жюри "Букера десятилетия": в этом случае "Белое на черном" с гарантией выпадает из числа претендентов. И вручить премию хорошему молодому человеку, наивному, наглому. По крайней мере, такому, какой я был, когда мне вручали Букера-2003.
- Среди 49 книг (если исключить вашу), которые вошли в шорт-листы "Русского Букера" за 10 лет и претендуют на "Букера десятилетия", есть такие - написанные молодыми и наглыми?
- Конечно. Уверен в этом - хоть не исследовал этот вопрос и не читал все книги... Мне не нравится сама идея "Букера десятилетия". Не нравится бронзовением.
- Думаете, кто-то, получив такого Букера - будь то Рубен Давид Гонсалес Гальего или другой автор - автоматически бронзовеет?
- Я точно знаю, что ни я, ни лауреат Букера-2001 Люся Улицкая от этого не забронзовели бы. Могу ручаться только за того, кого знаю конкретно. Просто будем смеяться и постоянно извиняться. Нам будет морально неловко... А вот это - вручать премии тем, у кого уже есть премия - мне кажется очень плохой традицией, очень плохим шагом.
- Какой хороший?
- Например, учредить премию библиотекарей. Мы пишем для литературных критиков, мы пишем для случайных прохожих - и мы пишем для библиотекарей. Все эти бесчисленные книги - их ведь кто-то носит, подклеивает, переплетает, выдает. Их воруют, наконец; а библиотекари закупают новые фонды, борются за эти фонды. Это люди, для которых мы пишем. Если мне бы была вручена такая маленькая премия - например, "Библиотекарь России", - то я бы ею жутко гордился.
- А еще от кого?
- Премия дальнобойщиков, премия журналистов, заводчиков цветов, альпинистов. От альпинистов особенно-особенно было бы приятно.
- Почему именно от них?
- Это у меня в книге:
Я никогда не поднимусь на Эверест. Не будет долгих тренировок, медицинских проверок, переездов, гостиниц. Не буду проклинать погоду, скользкие тропы и отвесные уступы. Не будет промежуточных целей, гор больших и маленьких, ничего не будет. Может быть, если повезет, если очень повезет, я когда-нибудь увижу Тибет. Если повезет очень сильно, то меня подбросят на вертолете до первого сборного пункта, до первого и последнего “нельзя”. Я увижу горы, сумасшедших альпинистов, бросающих вызов себе и природе. После возвращения, если им повезет и они вернутся с гор без потерь, они радостно и немного смущенно расскажут мне, как все было там, за границей моего “никогда”. Они по-доброму отнесутся ко мне, я знаю, я и сам такой же сумасшедший, как они. Все будет очень здорово. Только сам я на вершину не поднимусь никогда.
Это моя наглость. Сопоставление меня - щупленького, худенького тельца инвалида - и альпинистов. Гордых, высоких, могущих практически все...
Если мне удастся своим примером сказать: "Люди, давайте вручать тематические, осмысленные премии!" - то я буду счастлив, буду рад. А если ее вручат какому-нибудь молодому пареньку или девушке, то я буду рад в 20 тысяч раз больше. Сам ее вручу, напишу пару писем в поддержку. В любом случае, мы бы отличались от предыдущих поколений. От тех, кто давал премии одним и тем же - или давал премии, которые очень громко звучали, но ничего не значили. А мне бы хотелось наоборот: чтобы премия звучала не очень громко, скромно - та же премия библиотекарей, - но значила очень много. Понятно, что библиотекаря-то не обманешь, они лучше всех нас знают все эти книги. Сколько книг мы читаем - ну, 100-200 в год, в самом лучшем случае...
- Честно: чем еще вам можно помочь?
- Думать обо мне хорошо. Не вручать премии десятилетий, пятидесятилетий, столетий. Это что значит, что через 25 лет мою книгу на помойку выносить?! Нет! Я не согласен. Лет 50 она еще пробудет... Не давать мне нервничать: врачи запрещают, я еще слабенький очень. Оставить в покое немножечко, дать отдохнуть. Перечисленные деньги очень сильно помогли; нужно, конечно, сворачивать программу сбора денег, их уже достаточно. И еще нужно понимать, что каждую секунду, даже если вы ничего сейчас не делаете, вы мне помогаете - на оставшиеся деньги можно купить запасные части к коляске, можно потратить их на мои повседневные электротехнические и медицинские нужды.
Живите, радуйтесь, работайте. Выздоравливайте сами, кто болен. Не заболевайте - те, кто не болеет. И знайте, что для меня все сделано, что возможно - и будет сделано, что возможно, в том числе используя уже собранные вами деньги. Спасибо огромное всем! Это здорово - знать, что ты можешь купить деталь к коляске; наверное, каждый, кто сталкивался с покупкой инсулина и подобных вещей, понимает меня и понимает жертвователей - милых, добрых, хороших.
А еще мне можно помочь романтичным отношением к жизни. Пониманием того, что - вот, человеку стало плохо, и столько незнакомых людей, практически не сговариваясь, решили добровольно помочь... Это ведь лучше всяких премий, согласитесь - очнувшись, узнать, что столько людей хотят, чтобы ты жил дальше! Тем более в такой момент. Просыпаешься от наркоза, все болит, никакому нормальному человеку жить не хочется - и узнаешь, что столько людей хотят, чтобы ты жил. И тогда вздыхаешь: "Ну, что ж... Раз люди хотят - придется".
Радио Свобода