Кто будет спорить, единообразие и унификация в жизни, в культуре, во всём, не только скучны, но и разрушительны. Культура человечества многообразна и многолика, в этом не только её привлекательность, но и способ самосохранения. Почему же возникла дискуссия по поводу «мультикультурализма»: никто ведь не спорит, что должно быть «много культур», а ничего другого термин «мультикультурализм» не означает? Почему одни государственные деятели самого высокого ранга признают мультикультурализм государственной политикой, другие считают, что мультикультурализм потерпел крах? Как могли сложиться столь полярные позиции: одни защищают «мультикультурализм» с антирасистских позиций, другие как раз обвиняют «мультикультурализм» в расизме?
Для начала попробуем расширить исторические границы.
В XIX веке мир казался простым и ясным. Люди верили в Разум, верили в беспредельные возможности Просвещения. Наука и Технология должны были обеспечить человечеству благоденствие. Это и признавалось цивилизаторской миссией европейской культуры. Поэтому «для пользы отсталых народов» пришлось их колонизировать. Ирония иронией, но цивилизаторскую миссию нельзя сбрасывать со счетов.
В ХХ веке маятник резко качнулся в другую сторону.
Очень важно заметить, что в этом движении маятника и есть сила западной цивилизации. Поэтому столь часты в ней саморазоблачения с одной стороны, взаимообвинения с другой, кризис в одном отношении, сменяется кризисом в другом отношении. Кстати на эту перманентную «кризисность» нередко попадаются простачки, которые не видят дальше собственного носа. Любой кризис, любой митинг, любой финансовый сбой, расценивается ими как признак грядущего апокалипсиса, который ожидает западную культуру. Остаётся загадкой, то ли они предвкушают удовольствие от апокалипсических видений, то ли наивно полагают, что сразу за апокалипсисом начнётся новая антизападная история без кризисов и социальных проблем.
ХХ век можно признать веком реабилитации «Другого». Иначе говоря, реабилитации всех тех, которых западная цивилизация ранее «забраковала», тех, которые долгие годы (столетия, тысячелетия) казались не способными стать вровень с просвещённым белым человеком. Так произошла реабилитация «дикаря», оказалось, что у него «другая», но столь же эффективная логика. Так произошла реабилитация женщины, оказалось, что она практически во всех сферах способна стать вровень с мужчиной. Произошла даже реабилитация подсознания человека, выяснилось, что многое в поведении человека зависит не только от того, насколько человек просвещён. Волна реабилитаций докатилась до колониальных народов, выяснилось, что многие из них являются носителями высокой, самобытной культуры, и не следует низводить их на роль вечных учеников.
Другая сторона того же движения маятника - радикальный скепсис в отношении к «большим идеологиям» («большим нарративам», как называли их философы). Лозунги у этих идеологий были разные: «во имя Родины», «во имя светлого будущего», «во имя расовой чистки», «во имя будущей загробной жизни», «во имя очищения мира от скверны иноверцев», но суть одна. Высшее предназначение человека в том, чтобы пожертвовать собой ради идеи. Это относится и к «коммунизму, и к «фашизму», и к радикальным религиозным течениям, и к различным мистико-оккультным течениям, и ко многому другому.
На волне этих интеллектуальных поисков с одной стороны, политических практик с другой, и возникла идея «мультикультурализма». Сначала в Канаде, где был принят официальный акт о мультикультурализме, затем в Австралии, позже эти идеи распространились на европейские страны. В какой-то мере, идеи эти оказались реакцией на концепцию «плавильного котла», которая господствовала в Америке в ХХ веке.
Но политкорректная формула мультикультурализма не сняла множество вопросов, которые особенно обострились, когда в западные страны одна за другой хлынули большие волны эмиграции. Формула «интеграция без ассимиляции» стала трещать по швам, оказалось, что когда есть приличное пособие, можно жить «без ассимиляции и без интеграции». Как в добровольном гетто.
Пришлось отвечать на новые вызовы и новые старые вопросы. Прежде всего, об универсальных моделях развития цивилизации, и о том, как быть с «Другим», если для него эти модели неприемлемы.
Разве в современном мире взаимоотношения между гражданином и государством не универсальны для всех стран и народов? Разве они зависят от воли «монарха», как бы он назывался, или должны регулироваться законом? Разве за «арабской весной» стояло нарушение национальных традиций или общепринятых в мире демократических процедур?
В современном мире взаимоотношения между индивидом и группой, родителями и детьми, мужчиной и женщиной, должны регулироваться национальными традициями или международными конвенциями? Какие у нас основания считать, что для любого русского, азербайджанца, англичанина, всегда ближе окажется «свой по крови», чем близкий по уровню культурного развития, но «чужой по крови»?
Какие у нас основания считать, что иммигранты, населяющие большие мегаполисы развитых стран, образуют «другую» культуру, которую необходимо реабилитировать, поскольку она обладает культурной ценностью для всего человечества? Не подменяем ли мы социальные вопрос, такие как борьба за рабочие места, за приемлемое по цене жильё, за доступ к образованию, и т. п., различиями в культуре и менталитете?
Как быть с теми иммигрантами, которые не собираются интегрироваться в новое общество? Как быть с западным (и не только западным) обывателем, который в этом иммигранте видит причину всех своих бед? Как быть с партиями, которые зарабатывают свой политический капитал на настроениях этих обывателей?
Эти вопросы – а их можно продолжить – свидетельствуют о том, что маятник западной цивилизации начал обратное движение. Скепсис в отношении «больших идеологий», сменяется скепсисом в отношении «парада этнических культур», как и шире, «парада суверенитетов». Иммигранты в больших мегаполисах, в лучшем случае могут претендовать на роль субкультур, вроде тех или иных молодёжных субкультур (не потому что «молодёжь», а потому что «такая молодёжь»), которые намеренно эпатируют обывателя.
Мультикультурализм потерпел крах, когда за «не европейскими народами» оставлено было право оставаться в стороне от универсального пути развития цивилизации.
Мультикультурализм потерпел крах, когда задачи интеграции (сложные, трудные) были подменены филантропическими мерами.
Мультикультурализм превращается в подобие расизма, когда за «другой» культурой признаётся право обособиться, когда в реальном мире мультикультурализм подменяется фестивалем фольклорных ансамблей, экзотическим одеянием или экзотической кулинарией.
Мультикультурализм в таком случае превращается в «мульти-культи», в некое подобие ёлочных украшений (правда в случае с «ёлочными игрушками» все понимают, что по правилам игры нельзя спрашивать, что там внутри воздух или вата, при мультикультурализм многозначительно допускают «а вдруг …»).
Мультикультурализм должен рассматриваться не как «парад культур», и не только как «диалог культур» (автоматизм с которым мы повторяем подобные слова, только выхолащивают суть), но, прежде всего, как взаимная ответственность развитых государств с одной стороны, иммигрантов, вынужденных покинуть собственные страны и которым трудно интегрироваться в чуждую среду, с другой. Обе стороны должны совместно участвовать в обсуждении сложившихся проблем, в рамках законов данной страны.
Мультикультурализм должен пониматься только как «двухсторонняя дорога». В противном случае мультикультурализм становится подобием культурного апартеида.
Мир действительно должен быть разнообразным и в глубинном его значении, и во внешне эффектных, эпатирующих формах. Главное, чтобы суметь белое назвать белым, а чёрное – чёрным. Нормально, что молодым людям надоедает стандартный мир, прекрасно, что они выбирают различные формы эскапизма, байкерство, тату, флэшмобы, фэндомы, но если попробовать отменить стандарты, наши мир рухнет в одочасье.
Остаётся очень важный вопрос, а какое отношение имеет мультикультурализм к Азербайджану? Стоило ли посвящать ему специальный «круглый стол» в рамках Гуманитарного форума?
Сразу отвечу, «да». И попробую кратко объяснить свою позицию.
ИЗНУТРИ
Мы многоэтничная страна, и слава Богу. После промышленного бума XIX века, Баку формировался как космополитический и русскоговорящий город - ничего страшного. Формула «интеграция без ассимиляции» может быть приемлема и для нас, если искусственно не лелеять всё «этническое» и в ужасе от отворачиваться от всего «неэтнического».
Все эти вопросы необходимо обсуждать, возможно, в присутствии других умных людей, потому что, на мой взгляд, в наших головах большая путаница. Мы одновременно лелеем утопические взгляды о том, чтобы быть «едиными как кулак», искоренить (как?) всех потенциальных внутренних «врагов», чтобы одержать безоговорочную победу в «войне». И, одновременно, гордимся тем, что мы разные благодаря своей толерантности, гордимся, что у нас не может быть дискриминации ни по расовому, ни по религиозному, ни по этническому признаку.
Так какими же быть хотим быть? И что для нас важнее, быть или казаться?
ИЗВНЕ
Огромное наше достижение, то, что произошло в нашей стране, начиная с 70-х годов XIX века до 20-х годов XX века. Тогда и был сделан окончательный выбор в пользу европейского пути развития нашей страны. Но нам всё время мерещится, что на этом пути нас ждут опасности. Действительно, в этих больших западных мегаполисах столько непристойного, вдруг мы потеряем свою невинность. А мы ведь такие доверчивые, такие пушистые-пушистые.
Ирония иронией, но в перерыве «круглого стола по мультикультурализму» (больше не буду придираться) вновь услышал знакомые антизападные мотивы. Умный, образованный человек привёл мне в качестве примера «Элементарные частицы» Мишеля Уэльбека. Страшно подумать, что и у нас возможно такое.
Чем можно ответить на такой (на такие) «убийственный» довод(ы). Есть что обсуждать без притворства и без мимикрии. Но, увы, это произойдёт не раньше, чем мы от «мульти-культи» перейдём к культуре подлинно цивилизованных стран.
С демократическими процедурами и со смелыми вопросами, которые опрокидывают захолустные ответы.
Статья отражает точку зрения автора
Для начала попробуем расширить исторические границы.
В XIX веке мир казался простым и ясным. Люди верили в Разум, верили в беспредельные возможности Просвещения. Наука и Технология должны были обеспечить человечеству благоденствие. Это и признавалось цивилизаторской миссией европейской культуры. Поэтому «для пользы отсталых народов» пришлось их колонизировать. Ирония иронией, но цивилизаторскую миссию нельзя сбрасывать со счетов.
В ХХ веке маятник резко качнулся в другую сторону.
Очень важно заметить, что в этом движении маятника и есть сила западной цивилизации. Поэтому столь часты в ней саморазоблачения с одной стороны, взаимообвинения с другой, кризис в одном отношении, сменяется кризисом в другом отношении. Кстати на эту перманентную «кризисность» нередко попадаются простачки, которые не видят дальше собственного носа. Любой кризис, любой митинг, любой финансовый сбой, расценивается ими как признак грядущего апокалипсиса, который ожидает западную культуру. Остаётся загадкой, то ли они предвкушают удовольствие от апокалипсических видений, то ли наивно полагают, что сразу за апокалипсисом начнётся новая антизападная история без кризисов и социальных проблем.
ХХ век можно признать веком реабилитации «Другого». Иначе говоря, реабилитации всех тех, которых западная цивилизация ранее «забраковала», тех, которые долгие годы (столетия, тысячелетия) казались не способными стать вровень с просвещённым белым человеком. Так произошла реабилитация «дикаря», оказалось, что у него «другая», но столь же эффективная логика. Так произошла реабилитация женщины, оказалось, что она практически во всех сферах способна стать вровень с мужчиной. Произошла даже реабилитация подсознания человека, выяснилось, что многое в поведении человека зависит не только от того, насколько человек просвещён. Волна реабилитаций докатилась до колониальных народов, выяснилось, что многие из них являются носителями высокой, самобытной культуры, и не следует низводить их на роль вечных учеников.
Другая сторона того же движения маятника - радикальный скепсис в отношении к «большим идеологиям» («большим нарративам», как называли их философы). Лозунги у этих идеологий были разные: «во имя Родины», «во имя светлого будущего», «во имя расовой чистки», «во имя будущей загробной жизни», «во имя очищения мира от скверны иноверцев», но суть одна. Высшее предназначение человека в том, чтобы пожертвовать собой ради идеи. Это относится и к «коммунизму, и к «фашизму», и к радикальным религиозным течениям, и к различным мистико-оккультным течениям, и ко многому другому.
Абдулхасан Банисадр
Практически все самые известные западные интеллектуалы второй половины ХХ века придерживались левых убеждений. Они подрывали веру в универсальный разум, в универсальную рациональность на все случаи жизни. Они предостерегали: в своём самоупоении западная цивилизация сама может превратиться в «большой нарратив», которому все должны слепо подчиняться. Из университетских кругов эти идеи распространились в многотиражные журналы и в политическую практику. Вспомним, как университетский интеллектуал Фуко воспринял иранскую революцию, как пытался сотрудничать с первым демократически избранным президентом Ирана Банисадром. Что из этого вышло, всем известно, но это уже отдельный сюжет.На волне этих интеллектуальных поисков с одной стороны, политических практик с другой, и возникла идея «мультикультурализма». Сначала в Канаде, где был принят официальный акт о мультикультурализме, затем в Австралии, позже эти идеи распространились на европейские страны. В какой-то мере, идеи эти оказались реакцией на концепцию «плавильного котла», которая господствовала в Америке в ХХ веке.
Но политкорректная формула мультикультурализма не сняла множество вопросов, которые особенно обострились, когда в западные страны одна за другой хлынули большие волны эмиграции. Формула «интеграция без ассимиляции» стала трещать по швам, оказалось, что когда есть приличное пособие, можно жить «без ассимиляции и без интеграции». Как в добровольном гетто.
Пришлось отвечать на новые вызовы и новые старые вопросы. Прежде всего, об универсальных моделях развития цивилизации, и о том, как быть с «Другим», если для него эти модели неприемлемы.
Разве в современном мире взаимоотношения между гражданином и государством не универсальны для всех стран и народов? Разве они зависят от воли «монарха», как бы он назывался, или должны регулироваться законом? Разве за «арабской весной» стояло нарушение национальных традиций или общепринятых в мире демократических процедур?
В современном мире взаимоотношения между индивидом и группой, родителями и детьми, мужчиной и женщиной, должны регулироваться национальными традициями или международными конвенциями? Какие у нас основания считать, что для любого русского, азербайджанца, англичанина, всегда ближе окажется «свой по крови», чем близкий по уровню культурного развития, но «чужой по крови»?
Какие у нас основания считать, что иммигранты, населяющие большие мегаполисы развитых стран, образуют «другую» культуру, которую необходимо реабилитировать, поскольку она обладает культурной ценностью для всего человечества? Не подменяем ли мы социальные вопрос, такие как борьба за рабочие места, за приемлемое по цене жильё, за доступ к образованию, и т. п., различиями в культуре и менталитете?
Как быть с теми иммигрантами, которые не собираются интегрироваться в новое общество? Как быть с западным (и не только западным) обывателем, который в этом иммигранте видит причину всех своих бед? Как быть с партиями, которые зарабатывают свой политический капитал на настроениях этих обывателей?
Эти вопросы – а их можно продолжить – свидетельствуют о том, что маятник западной цивилизации начал обратное движение. Скепсис в отношении «больших идеологий», сменяется скепсисом в отношении «парада этнических культур», как и шире, «парада суверенитетов». Иммигранты в больших мегаполисах, в лучшем случае могут претендовать на роль субкультур, вроде тех или иных молодёжных субкультур (не потому что «молодёжь», а потому что «такая молодёжь»), которые намеренно эпатируют обывателя.
Мультикультурализм потерпел крах, когда за «не европейскими народами» оставлено было право оставаться в стороне от универсального пути развития цивилизации.
Мультикультурализм потерпел крах, когда задачи интеграции (сложные, трудные) были подменены филантропическими мерами.
Мультикультурализм превращается в подобие расизма, когда за «другой» культурой признаётся право обособиться, когда в реальном мире мультикультурализм подменяется фестивалем фольклорных ансамблей, экзотическим одеянием или экзотической кулинарией.
Мультикультурализм в таком случае превращается в «мульти-культи», в некое подобие ёлочных украшений (правда в случае с «ёлочными игрушками» все понимают, что по правилам игры нельзя спрашивать, что там внутри воздух или вата, при мультикультурализм многозначительно допускают «а вдруг …»).
Мультикультурализм должен рассматриваться не как «парад культур», и не только как «диалог культур» (автоматизм с которым мы повторяем подобные слова, только выхолащивают суть), но, прежде всего, как взаимная ответственность развитых государств с одной стороны, иммигрантов, вынужденных покинуть собственные страны и которым трудно интегрироваться в чуждую среду, с другой. Обе стороны должны совместно участвовать в обсуждении сложившихся проблем, в рамках законов данной страны.
Мир действительно должен быть разнообразным и в глубинном его значении, и во внешне эффектных, эпатирующих формах. Главное, чтобы суметь белое назвать белым, а чёрное – чёрным. Нормально, что молодым людям надоедает стандартный мир, прекрасно, что они выбирают различные формы эскапизма, байкерство, тату, флэшмобы, фэндомы, но если попробовать отменить стандарты, наши мир рухнет в одочасье.
Остаётся очень важный вопрос, а какое отношение имеет мультикультурализм к Азербайджану? Стоило ли посвящать ему специальный «круглый стол» в рамках Гуманитарного форума?
Сразу отвечу, «да». И попробую кратко объяснить свою позицию.
ИЗНУТРИ
Мы многоэтничная страна, и слава Богу. После промышленного бума XIX века, Баку формировался как космополитический и русскоговорящий город - ничего страшного. Формула «интеграция без ассимиляции» может быть приемлема и для нас, если искусственно не лелеять всё «этническое» и в ужасе от отворачиваться от всего «неэтнического».
Все эти вопросы необходимо обсуждать, возможно, в присутствии других умных людей, потому что, на мой взгляд, в наших головах большая путаница. Мы одновременно лелеем утопические взгляды о том, чтобы быть «едиными как кулак», искоренить (как?) всех потенциальных внутренних «врагов», чтобы одержать безоговорочную победу в «войне». И, одновременно, гордимся тем, что мы разные благодаря своей толерантности, гордимся, что у нас не может быть дискриминации ни по расовому, ни по религиозному, ни по этническому признаку.
Так какими же быть хотим быть? И что для нас важнее, быть или казаться?
ИЗВНЕ
Огромное наше достижение, то, что произошло в нашей стране, начиная с 70-х годов XIX века до 20-х годов XX века. Тогда и был сделан окончательный выбор в пользу европейского пути развития нашей страны. Но нам всё время мерещится, что на этом пути нас ждут опасности. Действительно, в этих больших западных мегаполисах столько непристойного, вдруг мы потеряем свою невинность. А мы ведь такие доверчивые, такие пушистые-пушистые.
Ирония иронией, но в перерыве «круглого стола по мультикультурализму» (больше не буду придираться) вновь услышал знакомые антизападные мотивы. Умный, образованный человек привёл мне в качестве примера «Элементарные частицы» Мишеля Уэльбека. Страшно подумать, что и у нас возможно такое.
Чем можно ответить на такой (на такие) «убийственный» довод(ы). Есть что обсуждать без притворства и без мимикрии. Но, увы, это произойдёт не раньше, чем мы от «мульти-культи» перейдём к культуре подлинно цивилизованных стран.
С демократическими процедурами и со смелыми вопросами, которые опрокидывают захолустные ответы.
Статья отражает точку зрения автора