Иса Садыгов: «Такого зверского избиения я в своей жизни не только не испытывал, но и не видел»
Статья печатается заново. Публикация июня 2012 года.
В июне 2013 года исполнилось 20 лет событиям, которые вошли в историю Азербайджана, как «Гянджинские события». События 1993 года имели исключительно важное значение в истории страны, обусловив направление векторов политического, экономического, общественного и нравственного развития недавно тогда обретшей независимость Азербайджанской Республики вплоть до нашего времени.
РадиоАзадлыг публикует цикл воспоминаний активного участника Гянджинских событий, командующего корпусом полковника Исы Садыгова, хорошо знакомого читателям по предыдущим публикациям.
ЧАСТЬ 7
Такого зверского избиения я в своей жизни не только не испытывал, но и не видел. Ярость отдавшего приказ об избиении Сурета Гусейнова подогревалась знанием, что я уже разоружил подразделения в Сейфалли, забрал все оружие - как он считал, принадлежащее ему оружие. Повинуясь приказу своего командира и чувствуя свою безнаказанность, охрана и подручные наносили мне жестокие удары, вымещая его злобу, чтобы выслужиться, и Магомеду за то, что пытался защитить меня. А может, им и нравилось такое насилие, если и не всем, то некоторым? Я не мог оказывать сопротивления, естественно, но продолжал требовать выполнения приказа, немедленно! Странно, я не чувствовал боли, не чувствовал, что льется моя кровь, не видел лиц этих подонков и продолжал требовать выполнения приказа, требовал, требовал, потому что шла война!
В БУНКЕРЕ СУРЕТА
Сколько это продолжалось, не могу сказать, не помню... Наконец нас, полуживых, вывели и повели с сторону парка, когда на нас уже живого места не было. Сурет приказал нас арестовать и посадить в бункер.
Пока нас вели в этот знаменитый бункер, конвоиры - их было человек 10 с оружием – требовали, чтобы я замолчал. Но молчать я не мог – все напоминал им, кто их родил, и кто они в лице Сурета. Тогда один из них, размахнувшись изо всех сил, ударил меня автоматом в лицо, оставив шрамы, которые ношу до сих пор - на носу, бровях, и видимо, буду носить всю оставшуюся жизнь. Губы, брови, нос были разбиты, из меня - командира корпуса - шла кровь, как из ведра. Но боли я не чувствовал, ни в кабинете, ни теперь, когда вели. Была одна ненависть.
Никаких сожалений не было абсолютно. Я не собирался замолчать, или выказать страх, смириться. Я готов был на все и ко всему. Я не был сломлен на поле боя, в войне - не могли сломать меня и подобные особи. Нас с Магомедом, сильно окровавленных, истекающих кровью, привели и затолкнули в бункер. Я не чувствовал своего тела и только внутри бункера, возможно, от холодной воды почувствовал боль, она начала быстро разрастаться. Скоро боли в теле, в голове, на лице стали ужасными, все было разбито. Магомедов сказал, что испытывает то же самое.
ОПАСНАЯ ДЫРА
Что представлял из себя этот знаменитый бункер? Это широкая по диаметру железнодорожная цистерна, разрезанная пополам и закопанная в землю, которая служила Сурету Гусейнову тюрьмой для провинившихся. Это кроме гауптвахты. В эту ночь, то есть в ночь с 3 на 4 июня, шел сильный дождь и в бункере была грязная дождевая вода, где-то по колено, которая пахла мочевиной. Пахло наверное, очень сильно, так как даже наши с Магомедом разбитые, уже ничего не чувствующие носы это почувствовали.
Нас бросили в бункер и закрыли стальной, сплошной дверью, прорезанной в боку бункера, немного выше дна. Я осмотрелcя. Внутри было темно, ничего не было видно, но на самом верху, в своде бункера, который служил здесь потолком, обнаружилось небольшое круглое отверстие, попросту говоря, дырка сантиметров в пятнадцать. Оттуда падало немного света, и когда наши заплывшие глаза привыкли к полутьме, стало видно, что помещении никого нет. Я попросил Магомеда, прижаться к стенке подальше от дыры в потолке, потому что они могли выстрелить в эту дыру. Еще задолго до этих событий я слышал краем уха, что Сурет не запрещал своим подручным мочиться через эту дырку в бункер, чтобы таким образом унижать, мучить наказанным им людей, находящихся в бункере.
В этот момент я услышал щелчок, потом второй. Вначале я подумал, что в бункер брошена ручная граната или две и вот-вот они взорвутся! Но взрыва не последовало, зато послышался шипящий звук. Это была дымовая шашка, две. Они бросили шашки через отверстие наверху и бункер заполнялся дымом. Мы начали задыхаться, дым от шашек полностью заполнил немаленькое, но ограниченное пространство бункера.
ИЗ ПОСЛЕДНИХ СИЛ
Не задохнуться, остаться в живых в этом дыму практически было невозможно. Видимо, на это они и рассчитывали, что так и уничтожат нас, бескровно.
Я подозвал Магомеда к себе поближе, сказал, чтобы он немедленно снял майку, достал платок, намочил все это в воде и дышал только через них, закрывая ими дыхательные органы. Сам я сделал то же самое. Мы легли в вонючую воду головами к двери, где внизу была маленькая и узкая щель, и пытались дышать через нее. Ситуация была безнадежной, помощи извне ждать не приходилось. Несмотря на наши мокрые майки, дышать становилось все трудней. Воздуха не хватало, мы задыхались в густом дыму, сил уже не оставалось, и я понял, что это конец.
ГОЛОС СПАСИТЕЛЯ
Вдруг в бункере стал слышен какой-то голос. Он спрашивал, настойчиво звал Магомеда. Магомед с трудом отозвался, после побоев ему трудно было даже говорить, двигать губами, не то что кричать. Его звал земляк из Балакен, тоже аварец, который служил у Сурета и видел, как нас, окровавленных, вели в парк, в бункер и пришел, чтобы помочь своему земляку. Он открыл сплошную металлическую дверь и выволок нас оттуда, потому что у нас уже не было сил выйти самим, мы задыхались. Этот человек положил нас в коридор, который тоже был заполнен дымом, но не таким густым, просачивающимся через дверную щель и через открытую им металлическую дверь бункера, снова закрыл дверь. Заполнивший маленький входной коридор бункера дым стал выходить через его наружную дверь коридора, которая в общем-то состояла из решетки на раме, и нам стало полегче дышать, хотя дым продолжал просачиваться. Но этот добрый и смелый аварец не мог нас выпустить вообще, потому что опасался Сурета.
РЕШЕТЧАТАЯ ДВЕРЬ
Кроме того, все уже были уверены на 100%, что нас нет в живых - выжить в таких условиях после двух шашек было невозможно. Земляк Магомеда оставил нас в коридоре и ушел, обещав вернуться. Мы лежали в коридоре уже много времени, не знаю точно сколько, я потерял чувство времени, а наручные часы были разбиты, когда снова услышали выстрелы на территории городка. Разгоралась перестрелка. Что это было? Неужели не нашлось другого выхода? Мне почему-то вспомнились мои солдаты, которые оставались на территории 123 части, с ними был один из моих лучших командиров Мушфиг Мамедов. Я тревожился и за их судьбу, понимая, что их может настигнуть, если не настигла такая же опасность, как и меня с Магомедом. В любом случае, в перестрелке нам легче было выбраться отсюда и затеряться среди других военных.
Собравшись с силами, и мы с Магомедом стали искать пути выхода. Вначале попробовали осторожно, не привлекая внимания, хотя дым частично скрывал нас, выломать решетчатую дверь, но она не поддавалась. Тогда мы стали гнуть ее, приподнимая вверх, чтобы можно было пролезть под нее. Это получилось лучше. Я попросил Магомеда выползти первым, а потом помочь мне. Так мы выбрались, но оставались внизу, в коридоре у входа в бункер. Вокруг шла стрельба. Рядом с бункером был контрольно-пропускной пункт – КПП, где сидела охрана. Мы потихоньку, осторожно высунулись, чтобы осмотреться из верхней части коридора бункера, до решетчатой двери, который напоминал идущую вниз траншею. Была видна охрана, она была сильно перепугана стрельбой, судя по их позам и движениям, даже панически.
ПОБЕГ ЧЕРЕЗ СТЕНУ
Вокруг повизгивали пули. Я сказал Магомеду, чтобы он мелкими перебежками добрался до забора, оглядываясь и на меня, пока я буду наблюдать за охраной и подавать ему знак, когда можно. Потом будет наблюдать он, а я покину траншею – коридор бункера. Мы так и сделали и довольно быстро, перемахнув через забор, оказались на свободе, за пределами городка. Когда перелезая через забор, я на секунду оглянулся, увидел, что из отверстия на самом верху бункера валили клубы дыма, как будто курился вулкан. Что там было внутри, легко представить.
Мы были в крови, с распухшими от побоев и черными от дыма лицами. Нас невозможно было узнать. К счастью, уже на соседней улице проезжало такси, шофер со страхом смотрел на наши лица и мокрую одежду, но мы остановили его и потребовали отвезти нас в гянджинское отделение МНБ. Там я встретил заместителя министра внутренних дел Габиля Мамедова, заместителя министра национальной безопасности Сульхаддина Акбара и других. Там же располагалась и президентская гвардия – рослые и крепкие, как на подбор, молодые ребята.
ВСТРЕЧА СО СВОИМИ
Спрашивать, выяснять, почему Сурет Гусейнов смог приехать в расположение 709 бригады, ездил как в ни в чем не бывало по городу, тогда как должен быть изолирован, сидеть под домашним арестом, не было смысла, а главное, времени. Все это можно было сделать потом. С министром обороны, командующим операцией Рзаевым связи у них не было. Я спросил о ситуации вокруг 709 бригады, но у них не было и информации.
Зато была чистая вода, бинты, медикаменты. Я умылся, сразу же снова дали о себе знать раны на лице, губы, нос, брови были разбиты и кровоточили. Болели и места многочисленных ударов, некоторые особенно сильно, но главное, все кости, ребра были целы. Мне наложили пластыри и я попросил, чтобы меня срочно отвезли в 123-ю часть, где были и мои солдаты - меня беспокоила их судьба. Я не знал ничего о них, никому ничего не было известно. Несмотря ни на какие угрозы и уговоры, я сел в машину и поехал в расположение 123-й части, которая находилась по соседству с 709 бригадой. Там неподалеку от части, на въезде я увидел моих подчиненных! Они были живы-здоровы, и моей радости не было границ!
ОЖИВШИЙ МЕРТВЕЦ
Зато когда я вышел из подъехавшей к ним машины, они были ошарашены и смотрели на меня, как на ожившего мертвеца. Дело в том, что им так сказали, и они почти были уверены, что я мертв. Обрывочная информация, которой они владели, подтверждала сказанные им слова. Я разоружил часть в Сейфалли, потом пошел на территорию 709 бригады, чтобы сделать то же самое, а тут подъехал Сурет. Крутой, скорый на расправу нрав Сурета Гусейнова, особенно после периода его военных успехов и получения звания «Национальный герой» был хорошо известен в Гяндже и ее окрестностях, и мои это знали. Им сказали, что ваш командир погиб, но несмотря на это, они искали меня по всей территории 709 бригады.
Надо было видеть, как эти люди обрадовались, увидев меня живым! Они столпились вокруг меня и рассказывали, что когда я в последний раз уже с приказом министра о расформировании пошел на территорию 709 бригады, они долго ждали меня. И когда приехал Сурет, а я не вернулся, потребовали объяснений у офицеров 709 бригади, кого смогли увидеть, достать, где их командир?
Я заметил, что среди них нет очень уважаемого мной командира роты Мушфига Мамедова, отважного, никогда не покидающего поле боя офицера, дорогого, близкого мне человека. И спросил, а где Мушфиг? Когда все опустили глаза, заподозрил неладное и потребовал еще раз доложить ситуацию. Они сказали, что он убит...
СМЕРТЬ МУШФИГА МАМЕДОВА
Оказывается, все произошло так. Когда кто-то из офицеров 709 сказал моим подчиненным, что меня уже нет в живых, они решили зайти на территорию бригады и проверить, убедиться самим. Их не пускали. Тогда оттеснив местных, мои ворвались на территорию 709 бригады силой, чтобы найти меня. Их не смогли остановить. Какие-то военнослужащие из 709 бригады угрожали оружием, начали стрелять, сначала в воздух, потом, когда мои укрылись, прицельно, чтобы остановить моих. Но эта немногочисленная группа моих тоже применила оружие и вошла на территорию городка. Разгорелась перестрелка, которую мы слышали, лежа в коридоре бункера, суретовцы стали отступать. Увидев, что не могут их остановить, оказать серьезное сопротивление, суретовцы, чтобы как-то нейтрализовать, связать руки и обезвредить моих, привлекли как прикрытие гражданских лиц, а именно стали загонять гражданских, жителей Гянджи, среди которых было немало женщин, на территорию городка! Думаю, это был заранее продуманный план. Окружение Сурета Гусейнова действовали своими, присущими им методами...
Вот здесь и особенно сказалось отсутствие тех, которые должны были предотвратить подобное развитие событий и действия суретовцев, не оказалось сил МВД и МНБ! Так и не подошли силы, о которых я говорил, просил. Когда Мушфиг Мамедов попытался остановить гражданских, объясняя, что здесь стрельба, опасно и что они могут пострадать – какой-то подлец в гражданской одежде неожиданно выстрелил ему в грудь с близкого расстояния, скрываясь за женщинами, которых другие, такие же подлецы загоняли на территорию части, чтобы связать руки моим подчиненным, парализовать их!..
ТЕ, КТО СПАСЛИ МЕНЯ
Мушфиг Мамедов при жизни всегда был рядом со мной в боях и всех трудных ситуациях, а своими последними, перед смертью, действиями спас меня от верной смерти, наравне с земляком, - имени которого я даже не знаю, - аварца Магомеда! Ведь если бы не перестрелка, которую затеяли мои солдаты во главе с Мушфигом, и от которой запаниковала охрана на КПП, охранники внимательно следили бы за бункером и его окрестностями и нам с доблестным Магомедом не удалось бы выбраться из коридора-траншеи бункера... Allah Müşfiqə rəhmət eləsin!
Это была первая потеря во время гянджинских событий, но далеко не последняя.
Статья отражает точку зрения автора
В июне 2013 года исполнилось 20 лет событиям, которые вошли в историю Азербайджана, как «Гянджинские события». События 1993 года имели исключительно важное значение в истории страны, обусловив направление векторов политического, экономического, общественного и нравственного развития недавно тогда обретшей независимость Азербайджанской Республики вплоть до нашего времени.
РадиоАзадлыг публикует цикл воспоминаний активного участника Гянджинских событий, командующего корпусом полковника Исы Садыгова, хорошо знакомого читателям по предыдущим публикациям.
ЧАСТЬ 7
Такого зверского избиения я в своей жизни не только не испытывал, но и не видел. Ярость отдавшего приказ об избиении Сурета Гусейнова подогревалась знанием, что я уже разоружил подразделения в Сейфалли, забрал все оружие - как он считал, принадлежащее ему оружие. Повинуясь приказу своего командира и чувствуя свою безнаказанность, охрана и подручные наносили мне жестокие удары, вымещая его злобу, чтобы выслужиться, и Магомеду за то, что пытался защитить меня. А может, им и нравилось такое насилие, если и не всем, то некоторым? Я не мог оказывать сопротивления, естественно, но продолжал требовать выполнения приказа, немедленно! Странно, я не чувствовал боли, не чувствовал, что льется моя кровь, не видел лиц этих подонков и продолжал требовать выполнения приказа, требовал, требовал, потому что шла война!
В БУНКЕРЕ СУРЕТА
Сколько это продолжалось, не могу сказать, не помню... Наконец нас, полуживых, вывели и повели с сторону парка, когда на нас уже живого места не было. Сурет приказал нас арестовать и посадить в бункер.
Пока нас вели в этот знаменитый бункер, конвоиры - их было человек 10 с оружием – требовали, чтобы я замолчал. Но молчать я не мог – все напоминал им, кто их родил, и кто они в лице Сурета. Тогда один из них, размахнувшись изо всех сил, ударил меня автоматом в лицо, оставив шрамы, которые ношу до сих пор - на носу, бровях, и видимо, буду носить всю оставшуюся жизнь. Губы, брови, нос были разбиты, из меня - командира корпуса - шла кровь, как из ведра. Но боли я не чувствовал, ни в кабинете, ни теперь, когда вели. Была одна ненависть.
Никаких сожалений не было абсолютно. Я не собирался замолчать, или выказать страх, смириться. Я готов был на все и ко всему. Я не был сломлен на поле боя, в войне - не могли сломать меня и подобные особи. Нас с Магомедом, сильно окровавленных, истекающих кровью, привели и затолкнули в бункер. Я не чувствовал своего тела и только внутри бункера, возможно, от холодной воды почувствовал боль, она начала быстро разрастаться. Скоро боли в теле, в голове, на лице стали ужасными, все было разбито. Магомедов сказал, что испытывает то же самое.
ОПАСНАЯ ДЫРА
Что представлял из себя этот знаменитый бункер? Это широкая по диаметру железнодорожная цистерна, разрезанная пополам и закопанная в землю, которая служила Сурету Гусейнову тюрьмой для провинившихся. Это кроме гауптвахты. В эту ночь, то есть в ночь с 3 на 4 июня, шел сильный дождь и в бункере была грязная дождевая вода, где-то по колено, которая пахла мочевиной. Пахло наверное, очень сильно, так как даже наши с Магомедом разбитые, уже ничего не чувствующие носы это почувствовали.
Нас бросили в бункер и закрыли стальной, сплошной дверью, прорезанной в боку бункера, немного выше дна. Я осмотрелcя. Внутри было темно, ничего не было видно, но на самом верху, в своде бункера, который служил здесь потолком, обнаружилось небольшое круглое отверстие, попросту говоря, дырка сантиметров в пятнадцать. Оттуда падало немного света, и когда наши заплывшие глаза привыкли к полутьме, стало видно, что помещении никого нет. Я попросил Магомеда, прижаться к стенке подальше от дыры в потолке, потому что они могли выстрелить в эту дыру. Еще задолго до этих событий я слышал краем уха, что Сурет не запрещал своим подручным мочиться через эту дырку в бункер, чтобы таким образом унижать, мучить наказанным им людей, находящихся в бункере.
В этот момент я услышал щелчок, потом второй. Вначале я подумал, что в бункер брошена ручная граната или две и вот-вот они взорвутся! Но взрыва не последовало, зато послышался шипящий звук. Это была дымовая шашка, две. Они бросили шашки через отверстие наверху и бункер заполнялся дымом. Мы начали задыхаться, дым от шашек полностью заполнил немаленькое, но ограниченное пространство бункера.
ИЗ ПОСЛЕДНИХ СИЛ
Не задохнуться, остаться в живых в этом дыму практически было невозможно. Видимо, на это они и рассчитывали, что так и уничтожат нас, бескровно.
Я подозвал Магомеда к себе поближе, сказал, чтобы он немедленно снял майку, достал платок, намочил все это в воде и дышал только через них, закрывая ими дыхательные органы. Сам я сделал то же самое. Мы легли в вонючую воду головами к двери, где внизу была маленькая и узкая щель, и пытались дышать через нее. Ситуация была безнадежной, помощи извне ждать не приходилось. Несмотря на наши мокрые майки, дышать становилось все трудней. Воздуха не хватало, мы задыхались в густом дыму, сил уже не оставалось, и я понял, что это конец.
ГОЛОС СПАСИТЕЛЯ
Вдруг в бункере стал слышен какой-то голос. Он спрашивал, настойчиво звал Магомеда. Магомед с трудом отозвался, после побоев ему трудно было даже говорить, двигать губами, не то что кричать. Его звал земляк из Балакен, тоже аварец, который служил у Сурета и видел, как нас, окровавленных, вели в парк, в бункер и пришел, чтобы помочь своему земляку. Он открыл сплошную металлическую дверь и выволок нас оттуда, потому что у нас уже не было сил выйти самим, мы задыхались. Этот человек положил нас в коридор, который тоже был заполнен дымом, но не таким густым, просачивающимся через дверную щель и через открытую им металлическую дверь бункера, снова закрыл дверь. Заполнивший маленький входной коридор бункера дым стал выходить через его наружную дверь коридора, которая в общем-то состояла из решетки на раме, и нам стало полегче дышать, хотя дым продолжал просачиваться. Но этот добрый и смелый аварец не мог нас выпустить вообще, потому что опасался Сурета.
РЕШЕТЧАТАЯ ДВЕРЬ
Кроме того, все уже были уверены на 100%, что нас нет в живых - выжить в таких условиях после двух шашек было невозможно. Земляк Магомеда оставил нас в коридоре и ушел, обещав вернуться. Мы лежали в коридоре уже много времени, не знаю точно сколько, я потерял чувство времени, а наручные часы были разбиты, когда снова услышали выстрелы на территории городка. Разгоралась перестрелка. Что это было? Неужели не нашлось другого выхода? Мне почему-то вспомнились мои солдаты, которые оставались на территории 123 части, с ними был один из моих лучших командиров Мушфиг Мамедов. Я тревожился и за их судьбу, понимая, что их может настигнуть, если не настигла такая же опасность, как и меня с Магомедом. В любом случае, в перестрелке нам легче было выбраться отсюда и затеряться среди других военных.
Собравшись с силами, и мы с Магомедом стали искать пути выхода. Вначале попробовали осторожно, не привлекая внимания, хотя дым частично скрывал нас, выломать решетчатую дверь, но она не поддавалась. Тогда мы стали гнуть ее, приподнимая вверх, чтобы можно было пролезть под нее. Это получилось лучше. Я попросил Магомеда выползти первым, а потом помочь мне. Так мы выбрались, но оставались внизу, в коридоре у входа в бункер. Вокруг шла стрельба. Рядом с бункером был контрольно-пропускной пункт – КПП, где сидела охрана. Мы потихоньку, осторожно высунулись, чтобы осмотреться из верхней части коридора бункера, до решетчатой двери, который напоминал идущую вниз траншею. Была видна охрана, она была сильно перепугана стрельбой, судя по их позам и движениям, даже панически.
ПОБЕГ ЧЕРЕЗ СТЕНУ
Вокруг повизгивали пули. Я сказал Магомеду, чтобы он мелкими перебежками добрался до забора, оглядываясь и на меня, пока я буду наблюдать за охраной и подавать ему знак, когда можно. Потом будет наблюдать он, а я покину траншею – коридор бункера. Мы так и сделали и довольно быстро, перемахнув через забор, оказались на свободе, за пределами городка. Когда перелезая через забор, я на секунду оглянулся, увидел, что из отверстия на самом верху бункера валили клубы дыма, как будто курился вулкан. Что там было внутри, легко представить.
Мы были в крови, с распухшими от побоев и черными от дыма лицами. Нас невозможно было узнать. К счастью, уже на соседней улице проезжало такси, шофер со страхом смотрел на наши лица и мокрую одежду, но мы остановили его и потребовали отвезти нас в гянджинское отделение МНБ. Там я встретил заместителя министра внутренних дел Габиля Мамедова, заместителя министра национальной безопасности Сульхаддина Акбара и других. Там же располагалась и президентская гвардия – рослые и крепкие, как на подбор, молодые ребята.
ВСТРЕЧА СО СВОИМИ
Спрашивать, выяснять, почему Сурет Гусейнов смог приехать в расположение 709 бригады, ездил как в ни в чем не бывало по городу, тогда как должен быть изолирован, сидеть под домашним арестом, не было смысла, а главное, времени. Все это можно было сделать потом. С министром обороны, командующим операцией Рзаевым связи у них не было. Я спросил о ситуации вокруг 709 бригады, но у них не было и информации.
Зато была чистая вода, бинты, медикаменты. Я умылся, сразу же снова дали о себе знать раны на лице, губы, нос, брови были разбиты и кровоточили. Болели и места многочисленных ударов, некоторые особенно сильно, но главное, все кости, ребра были целы. Мне наложили пластыри и я попросил, чтобы меня срочно отвезли в 123-ю часть, где были и мои солдаты - меня беспокоила их судьба. Я не знал ничего о них, никому ничего не было известно. Несмотря ни на какие угрозы и уговоры, я сел в машину и поехал в расположение 123-й части, которая находилась по соседству с 709 бригадой. Там неподалеку от части, на въезде я увидел моих подчиненных! Они были живы-здоровы, и моей радости не было границ!
ОЖИВШИЙ МЕРТВЕЦ
Зато когда я вышел из подъехавшей к ним машины, они были ошарашены и смотрели на меня, как на ожившего мертвеца. Дело в том, что им так сказали, и они почти были уверены, что я мертв. Обрывочная информация, которой они владели, подтверждала сказанные им слова. Я разоружил часть в Сейфалли, потом пошел на территорию 709 бригады, чтобы сделать то же самое, а тут подъехал Сурет. Крутой, скорый на расправу нрав Сурета Гусейнова, особенно после периода его военных успехов и получения звания «Национальный герой» был хорошо известен в Гяндже и ее окрестностях, и мои это знали. Им сказали, что ваш командир погиб, но несмотря на это, они искали меня по всей территории 709 бригады.
Надо было видеть, как эти люди обрадовались, увидев меня живым! Они столпились вокруг меня и рассказывали, что когда я в последний раз уже с приказом министра о расформировании пошел на территорию 709 бригады, они долго ждали меня. И когда приехал Сурет, а я не вернулся, потребовали объяснений у офицеров 709 бригади, кого смогли увидеть, достать, где их командир?
Я заметил, что среди них нет очень уважаемого мной командира роты Мушфига Мамедова, отважного, никогда не покидающего поле боя офицера, дорогого, близкого мне человека. И спросил, а где Мушфиг? Когда все опустили глаза, заподозрил неладное и потребовал еще раз доложить ситуацию. Они сказали, что он убит...
СМЕРТЬ МУШФИГА МАМЕДОВА
Оказывается, все произошло так. Когда кто-то из офицеров 709 сказал моим подчиненным, что меня уже нет в живых, они решили зайти на территорию бригады и проверить, убедиться самим. Их не пускали. Тогда оттеснив местных, мои ворвались на территорию 709 бригады силой, чтобы найти меня. Их не смогли остановить. Какие-то военнослужащие из 709 бригады угрожали оружием, начали стрелять, сначала в воздух, потом, когда мои укрылись, прицельно, чтобы остановить моих. Но эта немногочисленная группа моих тоже применила оружие и вошла на территорию городка. Разгорелась перестрелка, которую мы слышали, лежа в коридоре бункера, суретовцы стали отступать. Увидев, что не могут их остановить, оказать серьезное сопротивление, суретовцы, чтобы как-то нейтрализовать, связать руки и обезвредить моих, привлекли как прикрытие гражданских лиц, а именно стали загонять гражданских, жителей Гянджи, среди которых было немало женщин, на территорию городка! Думаю, это был заранее продуманный план. Окружение Сурета Гусейнова действовали своими, присущими им методами...
Вот здесь и особенно сказалось отсутствие тех, которые должны были предотвратить подобное развитие событий и действия суретовцев, не оказалось сил МВД и МНБ! Так и не подошли силы, о которых я говорил, просил. Когда Мушфиг Мамедов попытался остановить гражданских, объясняя, что здесь стрельба, опасно и что они могут пострадать – какой-то подлец в гражданской одежде неожиданно выстрелил ему в грудь с близкого расстояния, скрываясь за женщинами, которых другие, такие же подлецы загоняли на территорию части, чтобы связать руки моим подчиненным, парализовать их!..
ТЕ, КТО СПАСЛИ МЕНЯ
Мушфиг Мамедов при жизни всегда был рядом со мной в боях и всех трудных ситуациях, а своими последними, перед смертью, действиями спас меня от верной смерти, наравне с земляком, - имени которого я даже не знаю, - аварца Магомеда! Ведь если бы не перестрелка, которую затеяли мои солдаты во главе с Мушфигом, и от которой запаниковала охрана на КПП, охранники внимательно следили бы за бункером и его окрестностями и нам с доблестным Магомедом не удалось бы выбраться из коридора-траншеи бункера... Allah Müşfiqə rəhmət eləsin!
Это была первая потеря во время гянджинских событий, но далеко не последняя.
Статья отражает точку зрения автора