Если бы лет 30 назад мне сказали, что бывшие советские республики Южного Кавказа будут ревниво спорить о том, у кого из них больше демократии, я бы, наверное, просто сочла это абсурдной шуткой. СССР казался несокрушимой твердыней, способной выдержать любую степень загнивания, а слова «права человека» звучали так же по-весеннему беспредметно, как «сердце красавицы склонно к измене».
Сейчас эти слова обыденны так же, как резинка для трусов, хотя и распространены не так массово. Теперь мы все эксперты по демократии, особенно по ее отсутствию у соседей.
Между тем демократия не бывает окончательной, как яичница, хотя Фрэнсис Фукуяма и намекал на это. Были ли США классической демократией в 50-х, когда безумствовал сенатор Джозеф Маккартни, подозревая в симпатиях к коммунизму даже собственную тень, а белые, скрывая свои лица под ку-клукс-клановскими балахонами, измывались над черными, которые зачем-то хотели равенства. Позволю напомнить себе, что и о правах человека громко заговорили только при президенте Картере, и то, по большому счету, для того, чтобы уесть СССР, который не выпускал евреев. Но, к счастью, права человека, как выпущенный из бутылки джин, проявили характер и не дали оттеснить себя в сторону. За полвека США проделали впечатляющий путь от войны во Вьетнаме и ку-клукс-клана к избранию президентом чернокожего интеллектуала.
Великобритания считается страной с почти тысячелетней традицией демократических институтов, что не помешало властям скрывать в начале 50-х смерть короля Георга так же банально, как советские власти позже скрывали от нас смерть шамкающего Брежнева. Даже вездесущее ВВС узнало о смерти короля только через сутки. Разница была лишь в одном: по советскому ТВ показывали «Лебединое озеро», а по британскому шли обычные программы.
Судя по моим наблюдениям, жизнь в демократии располагает к скепсису.
Прошлой осенью один из британских журналистов, к сожалению, не помню его имени, написал:
«Если читать британские газеты каждый день, понимаешь, что жить в это стране нельзя».
Несколько лет назад видный французский политолог, комментируя несовершенное исполнение какого-то закона, с желчью писал:
«Но это же Франция!»
На той неделе под Флоренцией, во время ожесточенного спора итальянских гуманитариев о Берлускони и несовершенстве местной конституции, молодая дама-юрист, обращаясь ко мне, пояснила, что в Италии любой закон можно трактовать по-разному, что создает лазейки для негодяев.
Очевидно, нормальные люди даже в так называемых цивилизованных странах недовольны существующим законодательством и порядками, что вполне понятно, так как мы все хотим лучшего, и наши представления о справедливости постепенно совершенствуются. Если 2500 лет назад даже афинский философ Платон считал наличие рабов вполне естественным, то в наше время любая домохозяйка, не задумываясь, скажет, что это преступление против человечества.
Естественно, что мы, постсоветские "зайцы", живущие в несовершенных демократиях, недовольны еще больше, поскольку наша уязвимость на порядок выше.
Но мне кажется, что лучше тратить энергию на улучшение ситуации в собственной стране, чем злорадствовать по поводу того, что у соседей девочка-демократия только-только ступила на тот извилистый путь, который прошла, оступаясь на острых камнях, каждая матерая демократия.
Статья отражает точку зрения автора
Сейчас эти слова обыденны так же, как резинка для трусов, хотя и распространены не так массово. Теперь мы все эксперты по демократии, особенно по ее отсутствию у соседей.
Между тем демократия не бывает окончательной, как яичница, хотя Фрэнсис Фукуяма и намекал на это. Были ли США классической демократией в 50-х, когда безумствовал сенатор Джозеф Маккартни, подозревая в симпатиях к коммунизму даже собственную тень, а белые, скрывая свои лица под ку-клукс-клановскими балахонами, измывались над черными, которые зачем-то хотели равенства. Позволю напомнить себе, что и о правах человека громко заговорили только при президенте Картере, и то, по большому счету, для того, чтобы уесть СССР, который не выпускал евреев. Но, к счастью, права человека, как выпущенный из бутылки джин, проявили характер и не дали оттеснить себя в сторону. За полвека США проделали впечатляющий путь от войны во Вьетнаме и ку-клукс-клана к избранию президентом чернокожего интеллектуала.
Великобритания считается страной с почти тысячелетней традицией демократических институтов, что не помешало властям скрывать в начале 50-х смерть короля Георга так же банально, как советские власти позже скрывали от нас смерть шамкающего Брежнева. Даже вездесущее ВВС узнало о смерти короля только через сутки. Разница была лишь в одном: по советскому ТВ показывали «Лебединое озеро», а по британскому шли обычные программы.
Судя по моим наблюдениям, жизнь в демократии располагает к скепсису.
Прошлой осенью один из британских журналистов, к сожалению, не помню его имени, написал:
«Если читать британские газеты каждый день, понимаешь, что жить в это стране нельзя».
Несколько лет назад видный французский политолог, комментируя несовершенное исполнение какого-то закона, с желчью писал:
«Но это же Франция!»
На той неделе под Флоренцией, во время ожесточенного спора итальянских гуманитариев о Берлускони и несовершенстве местной конституции, молодая дама-юрист, обращаясь ко мне, пояснила, что в Италии любой закон можно трактовать по-разному, что создает лазейки для негодяев.
Очевидно, нормальные люди даже в так называемых цивилизованных странах недовольны существующим законодательством и порядками, что вполне понятно, так как мы все хотим лучшего, и наши представления о справедливости постепенно совершенствуются. Если 2500 лет назад даже афинский философ Платон считал наличие рабов вполне естественным, то в наше время любая домохозяйка, не задумываясь, скажет, что это преступление против человечества.
Естественно, что мы, постсоветские "зайцы", живущие в несовершенных демократиях, недовольны еще больше, поскольку наша уязвимость на порядок выше.
Но мне кажется, что лучше тратить энергию на улучшение ситуации в собственной стране, чем злорадствовать по поводу того, что у соседей девочка-демократия только-только ступила на тот извилистый путь, который прошла, оступаясь на острых камнях, каждая матерая демократия.
Статья отражает точку зрения автора