В британской блогосфере обсуждают право человека смерть в связи с кончиной инвалида Тони Никлинсона, который безуспешно добивался от суда разрешения на эвтаназию.
После перенесенного инсульта Никлинсон был полностью обездвижен, сохранив при этом рассудок. С внешним миром он общался при помощи специального компьютера, реагировавшего на движения его глаз.
Он добивался у суда избавить от уголовной ответственности того, кто помог бы ему умереть, введя лекарство.
После того, как суд постановил, что эвтаназию может разрешить исключительно парламент Великобритании, Никлинсон перестал принимать пищу и через несколько дней умер.
В блогах The Independent Нина Лахани пишет, что эта история - не только борьба отдельного человека за свои права:
Борьба Тони Никлинсона за право умереть никогда не была связана только с его собственным желанием. Он хотел умереть, и был наполнен решимостью сделать это на протяжении пяти или шести лет. Но в основе его борьбы лежал фундаментальный вопрос: кто имеет власть над жизнью, человек или государство? Он мог, конечно, попросить свою семью о помощи и отправиться в Швейцарию, в клинику Dignitas, и я уверена, что его цель была бы достигнута. Но это означало бы отказаться от борьбы. Однажды он спросил меня:
"Почему я не могу умереть дома, в той стране, где живу, если я сделал такой выбор?"
Никлинсон не добился разрешения на эвтаназию, но он, по крайней мере, умер в окружении своих близких. Это обстоятельство омрачает лишь тот факт, что у него не получилось изменить законодательство, поэтому другим придется бороться за то дело, которое он начал.
Нина Лахани завершает свою колонку словами из беседы с женой Никлинсона, которая сказала, что если бы ее муж знал, во что превратится его жизнь после инсульта, он никогда бы не стал просить о помощи.
Если бы не достижения современной медицины, он бы просто умер, и ему не пришлось бы пройти через страдания, - сказала она.
Ханнах Беттс в блогах The Guardian пишет, что врачи часто не задумываются, имеет ли смысл пациенту оказывать помощь и рассказывает о своей бабушке:
Моя бабушка, Джоан, всегда была энергичной и уверенной в себе женщиной. Но даже те, кто не помнят, какой индивидуалисткой она была раньше, испытали бы к ней жалось, увидев, в какой ситуации она оказалась: измученная медицинской системой, которая заставляет ее жить и не позволяет уйти. Моя бабушка умирает, пойманная в ловушку болезненного переходного состояния. Ее лицо и тело скованны, как перед последним вздохом. Большую часть времени она спит. Когда она в сознании, то потерянным взглядом блуждает в пределах собственного тела. Она ничего не слышит, и отказывается есть и пить. Она готова умереть… И рядом – все эти разговоры о пренебрежительном отношении к старости, когда, пользуясь медицинской наукой, общество преднамеренно и упрямо удерживает человека в живом состоянии не только вопреки очевидным фактам, но и вопреки представлениям о достойной жизни. Это может быть настоящей пыткой.
После перенесенного инсульта Никлинсон был полностью обездвижен, сохранив при этом рассудок. С внешним миром он общался при помощи специального компьютера, реагировавшего на движения его глаз.
Он добивался у суда избавить от уголовной ответственности того, кто помог бы ему умереть, введя лекарство.
После того, как суд постановил, что эвтаназию может разрешить исключительно парламент Великобритании, Никлинсон перестал принимать пищу и через несколько дней умер.
В блогах The Independent Нина Лахани пишет, что эта история - не только борьба отдельного человека за свои права:
Борьба Тони Никлинсона за право умереть никогда не была связана только с его собственным желанием. Он хотел умереть, и был наполнен решимостью сделать это на протяжении пяти или шести лет. Но в основе его борьбы лежал фундаментальный вопрос: кто имеет власть над жизнью, человек или государство? Он мог, конечно, попросить свою семью о помощи и отправиться в Швейцарию, в клинику Dignitas, и я уверена, что его цель была бы достигнута. Но это означало бы отказаться от борьбы. Однажды он спросил меня:
"Почему я не могу умереть дома, в той стране, где живу, если я сделал такой выбор?"
Никлинсон не добился разрешения на эвтаназию, но он, по крайней мере, умер в окружении своих близких. Это обстоятельство омрачает лишь тот факт, что у него не получилось изменить законодательство, поэтому другим придется бороться за то дело, которое он начал.
Нина Лахани завершает свою колонку словами из беседы с женой Никлинсона, которая сказала, что если бы ее муж знал, во что превратится его жизнь после инсульта, он никогда бы не стал просить о помощи.
Если бы не достижения современной медицины, он бы просто умер, и ему не пришлось бы пройти через страдания, - сказала она.
Ханнах Беттс в блогах The Guardian пишет, что врачи часто не задумываются, имеет ли смысл пациенту оказывать помощь и рассказывает о своей бабушке:
Моя бабушка, Джоан, всегда была энергичной и уверенной в себе женщиной. Но даже те, кто не помнят, какой индивидуалисткой она была раньше, испытали бы к ней жалось, увидев, в какой ситуации она оказалась: измученная медицинской системой, которая заставляет ее жить и не позволяет уйти. Моя бабушка умирает, пойманная в ловушку болезненного переходного состояния. Ее лицо и тело скованны, как перед последним вздохом. Большую часть времени она спит. Когда она в сознании, то потерянным взглядом блуждает в пределах собственного тела. Она ничего не слышит, и отказывается есть и пить. Она готова умереть… И рядом – все эти разговоры о пренебрежительном отношении к старости, когда, пользуясь медицинской наукой, общество преднамеренно и упрямо удерживает человека в живом состоянии не только вопреки очевидным фактам, но и вопреки представлениям о достойной жизни. Это может быть настоящей пыткой.