В конце марта 2011 года, по следам первой публичной реакции Башара Асада на вспышку мирных протестов, твиттер-пространство арабских стран наполнилось прогнозами, что достаточно будет еще одной-двух подобных речей, и Асад уйдет. Как это сделали до него президенты Туниса и Египта Бен Али и Хосни Мубарак, которые тоже не вдохновляюще отреагировали на требования фундаментальных преобразований, с которыми выступили демонстранты. Ну, а если Асад применит силу, то, единодушно заявляло арабское твиттер-сообщество, дело быстро пойдет по ливийскому сценарию, и диктатор падет под санкционированными ООН военными ударами НАТО. Дальнейшие события в Сирии начисто вытравили оптимистический дух «Арабской весны», пишет в журнале Foreign Policy профессор университета имени Джорджа Вашингтона Марк Линч.
Если в Тунисе и Египте насилие, к которому прибегла полиция, было спорадическим и без участия армии, то бойня в Сирии не скована никакими моральными нормами. Она унесла уж 70 тысяч жизней, милитаризовала противостояние общества и власти, и ее масштабы в будущем обещают только расшириться. И это главный вклад Асада в уничтожение «Арабской весны», полагает профессор Линч. Надежде на мирные реформы, на то, что правители в регионе не обратят оружие против собственного народа, положен конец.
По оценке вашингтонского профессора, кровопролитие в Сирии всерьез охладило пыл демократических реформаторов в Иордании и в зоне Персидского залива.На долгое время, уверен Линч, Асад подорвал также веру в межобщинное примирение суннитов и шиитов. Причем не только в Сирии. Он расчистил поле для «Аль-Каиды» и прочих адептов глобального джихада, которые потерпели идеологическое поражение в Тунисе, Египте и Ливии, где революции сплотили подавляющую часть населения, пусть только на историческое мгновение. Телеканал «Аль-Джазира», много сделавший для этого сплочения, утратил репутацию интегрирующего института, так как полностью солидаризовался с сирийскими повстанцами. И, наконец, по словам автора Foreign Policy, последнюю точку в закате идеалов «Арабской весны» поставила интернационализация сирийского конфликта, его превращение в конфронтацию Запада и России, отсылающую к эпохе «холодной войны».
Если в Тунисе и Египте насилие, к которому прибегла полиция, было спорадическим и без участия армии, то бойня в Сирии не скована никакими моральными нормами. Она унесла уж 70 тысяч жизней, милитаризовала противостояние общества и власти, и ее масштабы в будущем обещают только расшириться. И это главный вклад Асада в уничтожение «Арабской весны», полагает профессор Линч. Надежде на мирные реформы, на то, что правители в регионе не обратят оружие против собственного народа, положен конец.
По оценке вашингтонского профессора, кровопролитие в Сирии всерьез охладило пыл демократических реформаторов в Иордании и в зоне Персидского залива.На долгое время, уверен Линч, Асад подорвал также веру в межобщинное примирение суннитов и шиитов. Причем не только в Сирии. Он расчистил поле для «Аль-Каиды» и прочих адептов глобального джихада, которые потерпели идеологическое поражение в Тунисе, Египте и Ливии, где революции сплотили подавляющую часть населения, пусть только на историческое мгновение. Телеканал «Аль-Джазира», много сделавший для этого сплочения, утратил репутацию интегрирующего института, так как полностью солидаризовался с сирийскими повстанцами. И, наконец, по словам автора Foreign Policy, последнюю точку в закате идеалов «Арабской весны» поставила интернационализация сирийского конфликта, его превращение в конфронтацию Запада и России, отсылающую к эпохе «холодной войны».