"Руферы – это как Майдан, – объясняет Мустанг. – Вообще всё как Майдан". Несколько часов назад он пытался забраться на пражский собор Святого Витта, но против были унылый дождь и полиция, охранявшая покой главы государства: резиденция чешского президента Земана находится рядом.
Мустанг (полное имя Mustang Wanted) забирается не только на соборы, но и на крыши жилых домов, мосты, подъемные краны – лишь бы высоко, причем делает это бесцельно, повинуясь зову души. Мустанг поднимался на московские высотки, небоскребы в Дубае, а недавно появился в меланхоличном клипе дуэта Klangkarussell, который снимался в Киеве и Белграде.
Руфинг (лазание по крышам как вид экстремальных развлечений - прим.ред.) – опаснейшее занятие, даже смотреть на фотографии и видео экспериментов Мустанга и его единомышленников страшно: это игра со смертью. Впрочем, зрителей достаточно. Опубликованная в январе компиляция его видеозаписей скоро наберет 6 миллионов просмотров.
Разговор с Мустангом начинается с руфинга, но вскоре мы переходим на политику – в феврале, в разгар боев на Майдане, Мустанг оказался в центре событий, снимал их на видео – и его записи были показаны по лучшему каналу украинского телевидения Hromadske TV, а недавно и на Каннском кинофестивале. Любопытно, как человек столь молодой, родившийся уже в независимой Украине, воспринимает вторую стадию буржуазно-антисоветской революции. Но больше всего меня интересует бесстрашие – и личная смелость Мустанга, и отвага сражавшихся на Майдане – тоже вполне безрассудная.
Sizin brauzer HTML5-i dəstəkləmir
Разговор с Мустангом в программе "Культурный дневник"
– Ты участвовал в Майдане всерьез или это было что-то эпизодическое? Дневал там и ночевал или просто сфотографировал, снял фильм и ушел?
– Когда мы это видео снимали, я там провел порядка 20 часов. Очень устал. Я побывал с разных сторон, я снимал со стороны митингующих, потом шел к "Беркуту", мне угрожали там камеру разбить. Кстати, камеры разбивали, как орешки щелкали. Били журналистов; мне повезло, наверное. Потом я был со стороны людей, люди тоже по-странному реагируют, особенно, когда начались жестокие события, неадекватно часто себя вели. Кто-то камеру хотел разбить, кто-то кричит "не снимай", кто-то наоборот – "снимай, покажи это людям". Наверное, потому что люди не привыкли быть на войне, когда их убивают, многие странно себя вели.
– Что страшнее – на крышу залезть или перестрелка на Майдане?
– На крышу не страшно, на Майдане тоже не страшно, просто больно было смотреть, как люди умирают. Я попал в момент, когда расстреляли Небесную сотню, я был с людьми при этой атаке. Это жестоко было. Не было страшно, что попадут, хотя это происходило достаточно рандомно. Я сидел возле дерева, бежит человек, ему стреляют в грудь, и он сразу падает мертвый. Возле меня несколько человек убили, в меня не попали, в кого-то попали. Это пуля – все происходит быстро.
– Ты специально забрался на передовую или это случайно получилось?
– Я снимал, потом приехал домой, поспал часов пять, приехал снова. В этот момент люди пошли в атаку, я пошел с ними и попал в замес.
– Твой фильм был показан по Громадському телевидению. Как вы его монтировали?
– Мой товарищ Никита Мекензин, он работает на Громадськом, он тоже снимал много всяких событий. Именно в тот момент, когда я там был, он туда не попал. Но он снимал хорошие кадры до этого и после этого. Он смонтировал все вместе, и это показали на Громадьском. А где-то неделю назад это видео показали на Каннском фестивале.
– Ты хочешь еще снимать фильмы?
– Мне очень нравится снимать видео, но такое я не хотел бы снимать. Смотреть, как умирают люди, безучастно – это невозможно.
– Ты готов поехать на восток Украины, туда, где идут бои?
– Я уже ездил туда. Там очень сложная ситуация. Люди не хотят в Россию, большинство населения не хочет. Ополченцы, сепаратисты, террористы, как угодно называйте, люди, у которых есть власть, они под себя подмяли всю милицию, она ничего сделать не может. У людей отбирают имущество, машины, и это длится уже около месяца. Куча видеороликов, как человека останавливают, выбрасывают и машину забирают, а сколько не показывают. Как можно смотреть на эту ситуацию? Все очень плохо. Будем надеяться, что это закончится.
– Если бы отделилась эта часть, восток, ты считаешь, что это катастрофа для Украины, для тебя лично, или бог с ним?
– Это очень глобальный вопрос. Нельзя отвечать – мне все равно.
– Крым отделился, тебе все равно?
– Мои знакомые сильно пострадали. У людей из-за этого серьезные проблемы, и я думаю, ситуация еще не разрешена. Часто кажется, что распад империи невозможен. Одно время даже я думал, что свергнуть Януковича почти невозможно. Он не такой могучий, как Путин. Ну, скажем, как Лукашенко. Когда это произошло, все были удивлены, но удивление быстро стерлось на фоне убийств, смертей, всех этих событий. Я думаю, что люди в Риме так же не думали, что их империя развалится, Помпея не думала, что их вулканом накроет. И, может быть, другие современные империи так не думают, но всем им когда-то настанет конец.
– Единство Украины как лозунг, как идея – это для тебя, для твоего окружения важно или это пустые слова, наплевать?
– Кому как. Кому-то важно, кому-то все равно. Для кого-то вся жизнь, для кого-то хештег.
– Почему в России даже представить невозможно протестов такого масштаба и таких людей, готовых к самопожертвованию в борьбе с властью? Есть даже шутка, что в Москве при слове "ОМОН" все разбегаются, а в Киеве, услышав о "Беркуте", сбегаются, прихватив "коктейли Молотова".
В России люди привыкли, когда их бьют палками, разгоняют митинги, а у нас люди от этого офигели
– У людей есть дух, вся эта революция сильно сплотила людей, они перестали бояться. Человек, который работает на спокойной работе, попадает на настоящую войну, когда люди идут, вооруженные палками, "коктейлями Молотова", и с расстояния 200 метров в них стреляют из автоматов, и они не останавливаются. Сразу видно, что десятки трупов, но никто не остановился, все шли вперед и вперед. Революция сильно изменила многих, потому что даже солдаты не всегда идут так в атаку. Если сравнивать с Россией, то Россия очень большая, мало крупных городов, где живут именно русские. И в Москве москвичей уже очень мало. У них хорошие зарплаты, у них свои проблемы. Очень сильно работает ФСБ, полиция, вся силовая система. Люди собираются на митинг, и все одинаково, все по накатанной, всех пакуют, столько лет тренируется власть на людях. Плюс многие перешли на сторону власти: например, футбольные фанаты, которые всегда были против системы, за русский национализм, они прогнулись под власть, они будут делать то, что им скажут. Людьми управляют. Если бы полгода назад любой россиянин приехал бы во Львов и вел бы себя как человек, он бы остался доволен. У меня родственники русскоязычные любят Львов больше, чем Москву и Петербург, им там очень понравилось. Говорили все на русском, никто никого не обижал. При том, что есть идиоты в любой стране, в любом городе. Но я никогда не устану повторять, что украинцы всегда относились к россиянам лучше. Сейчас эти события многих зацепили, некоторым это ударило в мозги, с обеих сторон причем. Кто-то может относиться неадекватно к россиянам, кто-то понимает, что это игры, есть везде адекватные люди. Но если в России начнется настоящая революция, многие украинцы поедут их поддерживать.
– Ты поедешь?
– Если я пойму, что это та революция, которую я понимаю, то да, конечно.
– А какую бы ты хотел революцию для России?
– Да просто, чтобы стало жить чуть-чуть лучше, чтобы человек не был скотиной.
– Ты был сейчас в Москве, ты чувствуешь там революционный дух?
– Нет. И к сожалению, в ближайшее время этого не будет. И я не знаю, что должно произойти. Но опять-таки, любая империя падет – это вопрос времени.
– Леонид Кучма написал книгу "Украина – не Россия". Можешь объяснить, в чем разница? Многие русские думают, что это отколовшаяся провинция, часть России.
– Я думаю, что если человек считает, что это отколовшаяся провинция, нет ему смысла объяснять. Какой смысл душевнобольному человеку что-то доказывать? Адекватные люди и так все понимают. Есть адекватные россияне, которые поддерживают Украину, и такие же украинцы, расположенные к настоящим русским.
– Как ты понимаешь эту разницу?
– Это разные народы, разные государства, и это очень хорошо, что они разные. Я надеюсь, что так будет всегда. У нас намного добрее люди. Я сколько раз приезжал в Россию… в Киеве люди добрее, во Львове еще добрее, чем в Киеве. Вроде и зарплаты меньше: может быть, из-за этого и проблем меньше. В России куда ни приходишь, рано или поздно все сводится к проблемам, все плохо, у всех что-то не так. У нас такого нет.
– В Луганске есть.
– В Луганск пришла Россия. Вообще, если вы подойдете к среднестатистическому украинцу, спросите, что он хочет: чтобы жить было хорошо, чтобы был мир, никого не убивали. Еще некоторые хотят атомную бомбу, чтобы на нас никто не нападал. Это реальное желание большей части народа. Европа большинству людей все равно. Хотя вот я приехал в Европу, здесь неплохо, и я понимаю людей, которые хотят в Евросоюз, открытые границы, люстрацию, контроль над бюджетом. Но вся революция – это не ради Европы, Евромайдан – это просто слово. Люди, которые боролись за независимость Украины, боролись с режимом Януковича, они не все сторонники Европы. Некоторые, может, даже хотели в Таможенный союз. Я знаю такого человека, он был на Майдане, и он котировал больше в тот момент Таможенный союз. Евромайдан – это ярлык.
– Майдан возник из-за того, что Янукович не подписал соглашение с Евросоюзом.
У России больше армия, есть ядерное оружие, но у людей нет идеи
– Собралось там пару сотен людей, они бы никогда не сделали революцию, у них никогда бы не хватило сил свергнуть Януковича. После того, как избили студентов, вышло больше миллиона человек. После этого Янукович опять показал свой режим. В России люди привыкли, когда их бьют палками, разгоняют митинги, а у нас люди от этого офигели. Они ударили в ответ, начались эти столкновения. Если бы революция закончилась иначе, Янукович остался у власти, скорее всего, люди бы стали бояться милицию. Сейчас люди милицию не боятся. Революция сплотила людей, у них пробудился патриотизм. Для некоторых это аватарки, ленточки, вышиваночки, мода, а у других это пошло глубже, они интересуются историей, они интересуются своей страной, они хотят что-то сделать. Я думаю, это хорошая тенденция.
– К вопросу о страхах: ты боишься Россию?
– Нет. У меня с Россией ассоциируется грусть. Мне жаль людей, которые достойны хорошей, более свободной жизни. А страха ничего не вызывает.
– Нет страха, что Россия уничтожит свободу Украины?
– Я думаю, это невозможно. У России больше армия, есть ядерное оружие, но у людей нет идеи. Воевать за Русь-матушку, убивать украинцев, которые в этой ситуации не агрессоры? У Украины фактически армии нет, но люди записываются добровольцами, и у многих есть оружие. Если российские войска войдут в Украину – это не будет как с Крымом, начнется настоящая партизанская война, она в принципе и сейчас идет. Когда все это закончится, будут данные, сколько убили боевиков, силовиков и прочих, там цифры будут очень большие. Я примерно знаю по некоторым данным – это не то, что показывают по телевизору. Не говорят, сколько убили террористов, сепаратистов. Наверное, можно ввести войска, начнут убивать русских солдат, власти их не жалко. Так же и нашей власти преимущественно не жаль наших солдат. Но когда российские матери получат первые гробы, действительно может начаться революция. Там воюют, в основном… Например, Славянск – это наркопритон. Там очень много наркоманов, и за небольшую сумму денег они готовы воевать. А многие гэрэушники и спецвойска не воевали. Они отправляют на мясо людей, которым платят. Уже есть первые данные о погибших россиянах, хотя и так было понятно, что Россия, если не целиком, то частично это спонсирует и поддерживает. Это очень печально, потому что некоторые недалекие россияне поддерживают эти действия, потому что верят своим СМИ продажным, которые уже опозорились миллион раз. Они не могут даже зайти на многие сайты с альтернативной информацией, потому что она просто закрыта, заблокирована. Их ограничивают все больше и больше со всех сторон, при этом они думают, что они свободные и знают информацию. С другой стороны – дебилы есть везде, и в Украине есть странные люди, просто это не так массово.
– Не боишься, что Украина может стать такой же, как Россия?
– Вот это действительно страшно. Я не боюсь, но я крайне бы не хотел. Я бы даже хотел как-то повлиять на эти события, чтобы этого не случилось. Но у нас пока с этим порядок. У нас очень много всякой оппозиции, много альтернативных источников, критикуют президента, критикуют бывшую власть, будущую власть, все друг друга критикуют. Нормально.
Радио Свобода